Локаторы контроля воздушной обстановки, как западных союзников, так и восточных, засекли пуск и летящие ракеты. На зенитно-ракетные дивизионы и в штабы армий прошли сигналы тревоги. Но было уже поздно. Падающие ракеты быстрее, чем кто-то успел понять, что и куда летит, снизились до заданной высоты. Однако одна из них, на которой стабилизатор из сотового алюминия был поврежден при установке на пусковую установку, вместо заданного квадрата свернула чуть в сторону, оказавшись как раз над деревней Кляйн-Фальберг. Вторая попала почти точно в цель, опускаясь к земле над западной окраиной городка. И в тех местах, куда падали ракеты, вдруг громыхнуло. А потом там как будто лопнули два огромных белых пузыря, каждый из которых был ярче чем солнце на небе. И огненные вихри ядерных взрывов накрыли и Шеппенштедт, и Кляйн-Фальберг, и просто Фальберг, и советские танки и БРМ, и боевые машины не успевших отойти англичан. И даже не в чем не повинных мирных бюргеров, надеявшихся отсидеться, укрывшись от войны в подвалах.
Но страшнее всего, страшнее всех потерь стала мысль, что ядерный джин вырвался из бутылки. И ожидание следующего смертельного хода в этой самой страшной и самой проигрышной игре в истории человечества. Впрочем, среди ожидающих не оказалось ни майора Хэккета, ни большинства из его подчиненных.
По району запуска ракет, еще до получения донесения о ядерном ударе, отработали целой бригадой оперативно-тактических ракет «Эльбрус». А потом еще отправили прочесать тот квадрат полк Су-24 в сопровождении двух полков истребителей, советских и гэдээровских. «Сушки» и уничтожили на земле все машины, хотя бы отдаленно похожие на пусковые установки М752 или на грузовики с прицепом из легкой пусковой установки системы «Ланс». А в произошедших во время этого рейда воздушных схватках летчиками, сидящими в МиГ-23 новейшего варианта, были сбиты восемь вражеских истребителей, включая два Ф-15. Еще один Ф-15 подбил, заставив уйти со снижением на свой аэродром, восточногерманский МиГ-21 в ближнем бою двумя ракетами Р-60…
Но это была только первая реакция. А что последует дальше, пока никто не знал и линии связи между Вашингтоном и Москвой, а также Вашингтоном и Лондоном, «раскалились» от нагрузки.
11.10.1983 г. Германия. Рота капитана Берга
Когда в танках сработали системы противоатомной защиты, Николай невольно выругался. Однако вслух и от всей души, пройдясь по родителям всех причастных к ядерному удару военнослужащих противника. Если верить вырвавшемуся у него предложению, капитан имел противоестественные половые отношения со всеми перечисленными лицами одновременно, что несомненно должно было бы стать в мирное время поводом для пристального разбора личного дела капитана всем политотделом полка. Но сейчас всем было не до этого.
Тревожно пищал индикатор радиации, гудела, нагнетая воздух фильтровентиляционная установка и на этом фоне почему-то особо отчетливо слышался привычный рокот двигателя. Земля, казалось, уже перестала быть землей, трава стала не-травой, воздух пронизывал невидимый яд. Зона радиации, о которой сигнализировал писк индикатора, ж невидимая и неистребимая смерть. Лишь за мощной броней, в герметичных отделениях машин, ползли через мертвую равнину кусочки еще живого мира. Берг попробовал связаться с кем-нибудь. Но кроме своих, на его запросы никто не отвечал, а в наушниках скрипели, свистели и стрекотали непонятные помехи. Николай неожиданно остро почувствовал одиночество. Его рота, словно потерявшийся в пустыне караван, медленно ползла вперед, экипаж и взводные дисциплинированно молчали. И молчание это, вместе с отсутствием внятных приказов сверху давило тяжелее могильной плиты. Той, которой сейчас, вполне возможно, накрывается полмира. Потому что, если враги ударили, наши не могут не ответить. А чем все это закончится, Берг мог неплохо себе представить. Но переживания капитана, как ему казалось никто не заметил. А он уже успокоился, вернув себе то чувство спокойной ярости, которое постепенно прорастало в нем все это время. Тем более, танк упорно полз вперед. И так упорно шла веред его рота.