«Они живы, в руках у них исправное оружие, а судя по прекратившемуся писку — и дозу схватить не успели. Значит надо продолжать выполнять последнюю поставленную задачу и найти, наконец, противника. — думал Николай под успокаивающий шум работающего насоса ФВУ[9] — Чтобы вбить ему раз и навсегда его зубы в его империалистическую глотку…»[LA1]
Танки роты шли на запад, как в пустоту. На встречавшихся по дороге и до сих пор непривычно узких для Николая, без обычных для российских дорог кюветов, шоссе, не видно было ничего, кроме брошенных у обочин автомобилей. Обычных гражданских легковушек, грузовичков и даже тяжелых армейских грузовиков, знакомого по справочникам вида. Частично просто брошенных, а частично сгоревших, причем явно от обстрелов и бомбежек с воздуха. Окружающие дорогу поля были пустынны, как в первый день творения. Не было заметно даже птиц. И не только птиц — в поле зрения не попадали даже ни свои, ни вражеские самолеты. Вместе с непрекращающимся воем и скрипом помех в наушниках и полным отсутствием в пределах видимости каких-либо подразделений, своих, или противника, это создавало ощущение полного исчезновения жизни на Земле. Лишь перечеркивающие небо дымы далеких и близких пожаров, да эти замеченные на обочине автомобилями, не позволяло окончательно поверить в реальность приходящих в голову картин тотальной ядерной войны.
Капитан и не подозревал, что по чистой случайности уцелевшая после ракетного и воздушного удара рота попала в образовавшуюся совершенно случайно оперативную пустоту. А передовой отряд разведывательного батальона, вместе с частью танкистов, на который так надеялся Берг, уже догорал, добавляя в поднимающиеся в небо столбы дыма свой вклад. Причем догорал вместе со своими оппонентами из четвертого дробь седьмого бронекавалерийского полка королевских драгун и парой неудачно расположившихся на месте атомных взрывов городков и поселков.
Через час, убедившись в том, что счетчики радиации молчат, Николай увел роту с маршрута. Спрятав ее в проверенную до того пешим дозором рощицу. В которой решил устроить привал. Пока водители осматривали машины, а наводчики проводили частичную дезактивацию, он собрал командиров для короткого совета.
— Задача, товарищи, остается прежней, — сказал Николай твердо, отсекая возможные сомнения и вопросы. — Но я вот о чем хочу сказать. Мы теперь в тылу противника и нас сейчас наверняка ищут. Надеюсь, объяснять, кто нас ищет, не надо…
— Теперь мы, считай, партизаны в тылу врага, — подал голос лейтенант Сироткин. Николай строго глянул на Сироткина, но ничего не сказал, кивнул, соглашаясь и продолжил.
— Поэтому радиомолчание полное. Станции работают только на прием. Командиру дозора выходить в эфир лишь в случае неожиданного обнаружения противника. По возможности предлагаю держаться на виду передовых танков роты.
— Сигналить флажками…, - предложил Хабибулин.
— Торчать в открытом люке при возможном ядерном ударе…, - возмутился Тулупов.
Он не договорил, потому что из башенного люка неожиданно появился Конюшевский и крикнул: — Товарищ капитан! Связь по командирской…
В танке Берг оказался с превышением всех нормативов, можно сказать, взлетев прямо с земли в башенный люк. Натянул шлемофон… и услышал пробивающийся сквозь помехи голос:
— Пятьсот первый, пятьсот… хр-р… сто второму, фью-ю-хр… Двигайтесь…хр-р-р…
В последний момент удержавшись, чтобы не выругаться вслух, Николай еще почти минуту сидел на месте. Сидел, не снимая шлемофон, вслушиваясь в бульканье и хрипы и в эфире и напряженно обдумывая ситуацию. Сняв с головы шлемофон, он вылез в люк. Лихо спрыгнув на землю, капитан осмотрел насторожившихся командиров и заявил:
— Все в порядке. Задача та же. Подтверждение от командования получено. Перекур — и по машинам.
Лейтенант Сироткин огорченно похлопал по пустым карманам, намекая что на столь щедрое разрешение начальства он не рассчитывал и курева с собой не прихватил. К нему потянулось несколько рук с пачками сигарет, и Сироткин пошутил:
— Раз вы такие щедрые, ничего не жалеете для сиротинушки, то у всех возьму по одной, чтоб на день хватило. А у старшины — две. Старшина, да еще хохол[10], всегда себе найдет.
По тому, как весело рассмеялись танкисты в ответ на нехитрую шутку, Берг понял, чего им стоил нынешний день. Как и ему, надо признаться, тоже. А впереди опять ждала война. И дорога. Как оказалось, дорога и ожидание и есть основное на войне. Короткий бой, а потом снова долгая дорога и ожидание нового боя…
После недолгого перекура колонна вновь двинулась вперед. Шли, как и на марше перед привалом, с закрытыми люками. Только боковые дозоры пришлось убрать, из-за того, что рота втянулась в лес и шла теперь по грунтовой дороге, проходящей через небольшой лесок.