— Честно? А кто его знает. Похоже, американцы вообще с катушек слетели. Если уж их президент такие шутки отпускает…, - лейтенант помолчал пару секунд. — Очень даже может быть. Не зря они свои «Першинги-2» в Европе разместить хотят. Представляешь, пять минут на удар…
— Представляю. Мы и проснуться не успеем, — вздохнул старшина. И тут же сменил неприятную тему на житейскую. — Ты в воскресенье в Потсдам едешь?
— Собираюсь, если ничего не изменится. А что?
— Ну… есть у меня адресок одного магазина. Не сможешь заехать и купить для меня «мадонну»?[5]
— Хорошо, куплю, — охотно согласился Берг. Тяжесть небольшая, а старшина его не раз выручал. Поэтому, почему бы и не помочь человеку. В части «мадонны» распределялись по талонам, с многочисленными подковерными интригами и ссорами между женами офицеров и прапорщиков, а тут такая возможность…
— Деньги я тебе завтра передам, — довольный легким решением вопроса, добавил старшина, прощаясь.
Однако поутру Николай проснулся не от звонка будильника, а от тревожной сирены в подъезде. Вообще-то в Советской Армии, как уже давно уяснил себе старший лейтенант, о любой «внезапной тревоге» предупреждают за несколько дней, в крайнем случае — за сутки до ее объявления. Никому из начальства не хочется получать «дыни», которые не сладкие плоды из семейства тыквенных, а вовсе даже наоборот. Проще «незаметно» для проверяющих предупредить личный состав и получить хорошую оценку. Не отличную, ибо любой проверяющей и в этом случае найдет к чему придраться. Всё как в известном армейском анекдоте про проверку пожарного щита. Когда проверяющий, увидев образцово укомплектованный щит, начинает придираться к лопате: «Первое — плохо заточена, второе — рукоять не ошкурена, третье…», а умный командир снимает лопату и выбрасывает, говоря: «Пишите одно замечание — нет лопаты».
Поэтому к сигналу тревоги самые ушлые успевают умыться, побриться и даже позавтракать. Чего сейчас в полном объеме Николай проделать не успевал. Решив, что небольшая щетина никого в таких условиях не потревожит, он выбрал возможность перекусить парой бутербродов и стаканом холодного чая. После чего подхватил тревожный чемоданчик и выскочил на лестничную площадку. По лестнице уже вовсю топали сапоги успевших собраться раньше него коллег.
С посыльным он столкнулся уже на улице.
— Тревога! — крикнул солдат на бегу и помчался дальше — отрабатывать маршрут оповещения.
Николай бегом домчался до дежурного, по пути отметив, что механики, уже спешат в парк. Одним из первых получив оружие, он, не дожидаясь прибытия остальных офицеров роты, тоже побежал к боксу своего взвода.
«Таак — вроде бы сделано все как учили: подогреватели работают, троса, смыкающие передний и задний ряд машин уложены на штатные места, механики деловито осматривают машину, отметил он, переодеваясь в комбез, — Что за шум? Ясно — прибыли остальные члены экипажей». Дальше все потекло по накатанной — загрузили имущество в машины, командиры танков проверили связь, приняли доклады механиков. Доложили Бергу, он передал доклад комроты. Потом командиры танков с флажками вышли на площадку перед боксом — это значило, что машины готовы к выходу, экипажи на местах. После этого только одна команда — «Вперед!». Но тревога учебная, из парка техника не выводится, если только выборочно по команде комбата или комполка, поэтому такой команды и не поступило. Пришла обычная команда отбоя и, после приведения техники в исходное состояние, офицеры отправились на разбор мероприятия. Наступал новый день, один из множества будничных армейских дней…
29.09.1983 г. СССР. Москва
По утренней, еще просыпающейся Москве, промчался кортеж, скрывшийся в Боровицких воротах Кремля. За ним проследовал еще один. Машина проехала ворота и покатила по чисто выметенным асфальтовым дорожкам. Внутри Кремля все было освещено, на асфальт из темной выси небес падали редкие, задумчивые снежинки. Зима еще не вступила в полную силу, но первое дыхание ее уже чувствовалось.
— Смотри-ка, разъездились, — стоявший на остановке одинокий, по раннему времени, прохожий с удивлением проводил взглядом уже вторую группу правительственных ЗИЛов, пронесшихся по улице. — Опять кто-то умер, что ли? — К восемьдесят третьему в Союзе уже привыкли хоронить престарелых начальников одного за другим, поэтому и первая реакция на все необычные события была именно такой. Однако на этот раз прохожий ошибся. Никто из членов Политбюро пока не умер, хотя одному из них осталось жить совсем немного — до конца месяца, о чем пока не подозревал ни будущий покойник, ни его коллеги.
Впрочем, сегодня, как и обычно, присутствовали не все. Первым прибыл многолетний «хозяин Москвы» Гришин, за ним — министр иностранных дел Громыко, а потом уже — Алиев, Романов, Устинов, Черненко и Щербицкий. Последним появился глава правительства Тихонов. Кроме того, в приемной сидели председатель КГБ Чебриков с большой красной папкой в руках и начальник Генштаба маршал Огарков, что сразу заставляло всех входящих насторожиться.