Принятое решение пришло ко мне неожиданно, хотя, возможно, я и читал о том, что можно создать ситуацию, которая заставит бегущих солдат залечь. Это даст им время прийти в себя, осмотреться и в конце концов понять, что происходит. Несомненно, что после этого командирам не составит труда вернуть их на позиции.
Шесть установленных коаксиально пулеметов «Брен» одновременно открыли огонь. Поток трассирующих пуль просвистел над охваченными паникой солдатами. Он прошел высоко над их головами, постепенно снижаясь, прижимая их к земле. Перед отступающими выросла завеса заградительного огня, хорошо видная по срезанным побегам гречихи и облачкам пыли, поднимаемым пулеметными очередями. Попадание в эту зону означало быструю и неизбежную смерть. Пулеметы продолжали стрелять, и свинцовый поток их пуль не оставлял солдатам другого выбора, как залечь.
Не прошло и нескольких секунд, как солдаты, как и требовалось, залегли. Я приказал прекратить огонь.
Наступила тишина, но через пару минут несколько солдат вскочили и опять попытались бежать в нашу сторону. Пулеметы первого взвода несколькими короткими очередями уложили их на землю. Похоже, до пехотинцев дошло, что еще один шаг в сторону тыла будет означать для них смерть, и больше попыток встать и побежать они не делали. Вскоре появились пехотные командиры, которые несколькими короткими командами подняли лежащих на поле солдат и повели их обратно к реке, на занимаемые позиции. Как мы выяснили позднее, на поле остались лежать семь солдат, принявших позорную смерть от нашего пулеметного огня.
Я находился на грани нервного срыва, а моя голова раскалывалась от боли. Врагу не пожелаешь того, что пережил я, волею судьбы и по приказу Сталина выполнив роль заградительного отряда. Прошло уже более шестидесяти лет, а память об этом эпизоде до сих пор болью отзывается в моем сердце.
Пополняя боеприпасами свои танки во второй половине того же дня, мы работали в полной тишине. Слова застряли в горле, не было слышно обычных шуток и смеха.
А вскоре новый удар. Второе потрясение. Что за день выдался? Пришла, с таким опозданием, информация об обстановке на рубеже реки Болва. Оказывается, противник значительными силами нанес контрудар, сбросив наши стрелковые части, недавно форсировавшие водную преграду в реку. Контратакующий не только ликвидировал наш небольшой плацдарм, но и сумел захватить участок на его восточном берегу. Поэтому и побежали наши пехотинцы.
Наше командование привлекло 2-ю механизированную бригаду 5-го мехкорпуса для ликвидации прорыва.
К 17 часам бой вспыхнул с новой силой. Штурмовики нанесли по гитлеровцам бомбово-штурмовой удар, артиллерия произвела огневой налет. Мотопехота и танки 2-й мехбригады атаковали вражескую оборону, наступая вдоль реки с севера на юг.
Внезапное появление на этом участке фронта советских танков, стремительность их действий не замедлила сказаться. Противник, поняв нависшую угрозу отсечения его подразделений, находившихся на восточном берегу, от основных сил, начал отвод живой силы и огневых средств на западный берег, но времени неприятелю не хватило. Только незначительному количеству обороняющихся войск удалось уйти, а основные силы гитлеровцев были разгромлены и пленены…
2-я бригада получила приказ на возвращение в ранее занимаемый район. Ее командир приказал подразделениям следовать самостоятельно в пункты прежней дислокации, не выстраиваясь в общую походную колонну. Вполне целесообразное распоряжение, позволяющее значительно сэкономить время. Тем более что данный маневр совершался на расстояние всего 2–3 километра. Рота старшего лейтенанта Князева при нанесении контратаки находилась на левом фланге боевого порядка танкового полка. Для нее самым коротким являлся путь через гречишное поле, то есть мимо позиции артиллеристов и нашего расположения. Именно этим ближайшим путем и повел комроты своих подчиненных. Три головные «Матильды» показались из-за небольшого бугорка и пошли прямо по полю. Через несколько секунд две машины загорелись, встреченные залпами нашей противотанковой батареи. Три человека из моей роты кинулись к пушкарям. Пока они до них добежали, последние успели произвести второй залп. Третья «Матильда» остановилась с развороченной ходовой частью. Экипажи роты Князева не остались в долгу. Открыв ответный огонь, они уничтожили два орудия вместе с их расчетами. Мы начали пускать зеленые ракеты, служившие сигналом «свои войска». Противотанкисты прекратили стрельбу. Смолкли и танковые пушки. Взаимный огневой обмен дорого обошелся сторонам: 10 погибших, три танка вышли из строя, уничтожены два орудия.
Командир артиллерийской батареи не находил себе места. Какой позор для его подразделения: приняв «Матильды» за вражеские танки, расстреляли своих! То, что расчеты не имели силуэтов появившихся здесь иномарок, явилось огромным упущением вышестоящих штабов.
…28 января сорок четвертого года. В 13 часов в центре Звенигородки состоялась встреча танкистов 1-го и 2-го Украинских фронтов. Цель операции была достигнута – окружение крупной группировки противника в Корсунь-Шевченковском выступе завершилось.
Для нас – «шерманистов» первого батальона 233-й танковой бригады – радость этого большого успеха оказалась омраченной. Погиб комбат капитан Николай Маслюков. Прекрасный опытный офицер, обаятельный человек. А было это так: с северо-запада к городу, пробившись через оборонительные позиции неприятеля, преодолев восьмидесятикилометровое расстояние по размокшим черноземным полям и дорогам, подошли шесть «Шерманов» – остатки первого батальона. Небольшое пехотно-артиллерийское прикрытие большака, ведущего в Звенигородку, было сметено шквальным пушечным огнем. Снарядов не жалели. Обстановка требовала быстрейшего выхода на конечный рубеж наступления.