Полковник Сорокин был зол, это надо же, какая-то сопливая девчонка отчитала его перед всеми бойцами, а самое обидное, что он не мог ей возразить. У него действительно не было документов и он попал в плен. Вот только как было объяснить, что он не сам, добровольно сдался в плен, а был захвачен на НП своего полка, когда прорвавшиеся немцы его окружили и у него просто не осталось другого выхода. Да, можно было отстреливаться из личного ТТ, вот только какой с этого толк. Возможно он немного и смалодушничал, мог к примеру застрелится, но ведь это уже ничего не решало в бою. А она просто ткнула в его открытую рану раскалённый прут. Он уже задумывался, а правильно ли он поступил, и тут такой прямой укор. Он был зол на себя, зол на эту молодую девчонку, и не смог сразу поверить, когда бойцы её отряда рассказывали, как они били немцев. В такое, на фоне общего отступления было невозможно поверить, но судя по всему так оно и было, вон как за неё все бойцы и командиры горой стоят и главное, у неё звание всего лишь сержант. Вот и сейчас он совершенно случайно оказался рядом с местом, где она проводила совещание со своими командирами. Он всё слышал и как и остальные был ошарашен её словами, но чуть позже обдумав их был вынужден с ней согласится. Вот только почему она, по сути гражданская девушка командует лучше кадровых командиров и с успехом бьет противника там, где ничего не могут сделать кадровые командиры РККА, почему так? Нет, наверное правильно он сделал, что не стал настаивать на праве командовать. Ему бы такое и в голову не пришло бы, впрочем посмотрим, как у неё получится её затея.
Около полуночи меня разбудили, это наша разведка вернулась, по их сообщению немцы уже вовсю используют наш аэродром, причем там не только бомбардировщики, но и истребители и много, вот это я удачно попал. Зенитное прикрытие аэродрома составляли четыре 88 миллиметровые зенитки и шесть спаренных 20 миллиметровых автоматических пушек. Если их не загасить впервые минуты боя, то они могут натворить делов, даже КВ могут получить от них вполне неслабо. Немецкие ахт-ахт, с их длинным стволом вполне могут пробить бронебойным снарядом толстую шкуру КВ, а потому рано утром, как только рассветёт, мы лично наведаемся к аэродрому и через несколько имеющихся у нас биноклей всё осмотрим самолично, чтобы иметь представление о немецкой обороне. Отпустив разведчиков отдыхать, я снова завалился спать, а рано утром встал вместе с остальными наводчиками и командирами танков. Мы вместе с охраной двинулись к аэродрому, идти пришлось чуть больше часа, зато никто нас не видел и не слышал. Только лично изучив расположение всех немецких зениток, и распределив их между собой, а также наметив, кто и где встанет, мы двинулись в обратный путь. За время нашего отсутствия бойцы встали и даже позавтракали, а потому вернувшись, мы поели то, что оставили нам повара, после чего я скомандовал выступать. Тот путь, на который нам понадобилось больше часа на своих двоих, на колёсах и гусеницах мы проделали минут за 20. Поскольку всё уже было обговорено и лично осмотрено, то на позиции мы выехали как и положено, после чего встав, открыли огонь по немецким зениткам. Немцы откровенно прохлопали наше появление, судя по всему они и предположить не могли, что тут окажется советская механизированная колонна с танками. Они нас определённо слышали, заглушить звук танковых двигателей невозможно, но судя по всему приняли за своих. Хотя будь тут пехотинцы, которые уже успели повоевать, то вполне возможно они смогли бы по звуку двигателей определить, что это русские, но что было взять с летунов. Это авиационные двигатели они по звуку угадают, а танковые для них тёмный лес. Выехав из леса и остановившись на его опушке, мы принялись давить зенитную оборону немцев. Мой КВ выехал из леса, и я тут же скомандовал — Стоп. В мою командирскую панораму ясно виднелась тяжёлая зенитка, до неё было порядка двух километров. Вот вокруг неё засуетился расчёт и в этот момент грохнула наша пушка, мимо, султан взрыва вспух метрах в 20–30 от зенитки. Ещё один выстрел, на этот раз ближе, но всё равно зенитка осталась целой, правда в этот раз досталось её расчёту, несколько фигур в фельдграу упали и не поднялись. Третий выстрел, и наконец на зенитке расцветает огненный цветок, а она сама превращается в груду перекрученного железа, годного теперь только на переплавку. Осматриваю в панораму аэродром, вроде всё идёт по плану, надеюсь так и будет дальше. Одна за другой уничтожались вражеские зенитки.
Гулко хлопали танковые орудия, а на позициях немецких зенитчиков расцветали огненные султаны разрывов фугасных снарядов. Только добившись прямого попадания в немецкую зенитку, экипаж танка переносил огонь на другую цель, а как только была уничтожена последняя зенитка, танки и бронемашины двинулись вперёд, а за ними, прикрываясь их бронёй, пошла вперёд и пехота. С первого выстрела на аэродроме поднялась паника, немцы забегали как тараканы на кухне, когда там включили свет. Какого либо организованного сопротивления у них не получилось, после уничтожения зениток, на аэродроме воцарилась паника. Несколько пилотов попытались взлететь, но их самолёты были расстреляны прямо при взлёте и так и остались на взлётной полосе огненными кучами. А мы переориентировали наш огонь по живой силе противника. Вон там БТ и БА-10 подскочили к казарме и принялись её обстреливать из орудий и пулемётов. Мы тоже присоединились к этой забаве, там загорелась другая казарма, а пехотинцы прочёсывая аэродром, добивали всех попадавшихся им по пути немцев. Шла планомерная зачистка аэродрома, несколько машин с пехотинцами рванули к другому краю и перекрыли противнику все пути к отступлению. Они давили огнём немногочисленных немцев, которые попытались там сбежать. Бой за аэродром длился около часа, мы не потеряли ни одной единицы техники, а вот среди личного состава потери были, правда небольшие, но всё же. Одиннадцать бойцов было убито, и еще два с половиной десятка получили ранения разной степени тяжести, зато мы в свою очередь уничтожили ВЕСЬ персонал аэродрома до последнего человека, если кто и уцелел, то только тот, кто в данный момент здесь отсутствовал. Мы уничтожили 48 лапотников, Ю-87, и 24 мессершмита, а кроме того здесь оказались 5 посыльных Шторьхов и 3 рамы, Фокке-Вульф 189. Конечно на общем фоне это капля в море, но для нашего участка фронта это уже существенно, а главное, немцы не смогут в короткие сроки их заменить. Самолёты они скажем, построят, а вот где возьмут лётный и технический персонал? Вот то-то и оно! Только перебросить сюда с других участков фронта самолёты вместе с техниками, тем самым ослабив те участки фронта, откуда их возьмут. По любому нашим войскам будет чуточку легче, а там глядишь, и ещё где немецкий аэродром повстречается, они же не такая редкость. Надо будет летунов порасспросить, где наши аэродромы были, рупь за сто, что немцы их использовать будут, а летуны нам попадутся, это и к бабке не ходи. А пока мы осваивали новые трофеи, четыре автозаправщика на базе ЗИС-5 и полтора десятка трофейных немецких грузовиков. Их мы забили топливом и продовольствием, теперь нам продуктов на пару недель хватит, правда это если у нас не будет большого пополнения, чего я отнюдь не исключаю. Окруженцев тут много бродит, да и встречи с колоннами наших пленных тоже вполне возможны. Ещё под пробку заправили всю технику на бензине, после чего подготовили остаток к уничтожению. Перед уходом, на бетонную взлётную полосу вытащили авиабомбы и подготовили их к подрыву. После того, как аэродром покинула последняя машина, сапер крутанул ручку подрывной машины и нажал на кнопку. Ухнуло знатно, вся взлётная полоса превратилась в море перемешанной с бетонными обломками земли, а все строения жарко горели. Теперь проще в стороне строить полевой аэродром, чем восстанавливать этот, мы постарались на славу. Пополнившаяся новой техникой колонна медленно втягивалась в лес, через пяток километров эта дорога пересекалась с лесной, конечно свои следы мы скрыть не сможем, но уйдём в довольно большой лесной массив. Если немцы захотят нас тут искать, то им потребуется корпус для этого, а лишних резервов у них нет. Наши войска отчаянно сопротивляются и хотя противник успешно продвигается вперёд, но это требует от него колоссальных усилий, а потому у немцев каждый батальон на счету, а тут надо минимум дивизию отряжать на наши поиски. Да, если бы мы были не одни, а и другие группы наших войск действовали, как мы, то сейчас противник вынужден был бы остановиться и начать приводить в порядок свои тылы. Но чего нет, того нет, а потому придётся нам воевать и за себя и за того парня.