А вот на следующий день настала полная жопа. Я обычно, когда нам надо было пересекать крупные дороги, вначале высылал разведку в обе стороны от места пересечения минимум на километр и только когда немцев или не было совсем или было небольшое подразделение, только тогда начинал пересекать своим отрядом дорогу. И то, если нам необходима была скрытность, то тогда дожидались момента, когда ни кого не было для пересечения дорог. А тут этот дебил, который Заварзин, причем это не оскорбление, это простая констатация факта, не только не стал высылать разведку, но и решил пересечь дорогу с боем. Он видите ли решил, что раз у него теперь полноценный батальон с бронетанковым усилением, то ему теперь сам черт не страшен.
По дороге двигалась немецкая пехотная колонна, как минимум батальон, а Заварзин даже не проводил разведки. Перед нами, на расстоянии метров двухсот, двигался передовой дозор и это всё. Ни бокового охранения, ни разведки по пути следования, ни арьергардного прикрытия, ни чего не было. Мы даже не знали, сколько противника уже прошло, и кто идет следом. Короче Заварзин, который как бык, которому прищемили яйца и перед носом повесили красную тряпку, рванул вперёд, вернее приказал нам атаковать немцев сходу. Да тут ещё и до этой самой дороги надо было не менее полукилометра двигаться по открытой местности. Короче внезапного нападения не получилось, у немцев оказалось достаточно времени, что бы приготовится к бою. Они вполне успели перестроиться из походной колонны и занять оборону, они залегли вдоль обочин, а сзади показалась две противотанковые батареи, которые моментально развернули против нас и приготовили к бою. Причём получилось так, что эти батареи били нам во фланг. Мне пришлось срочно переносить весь огонь на эти батареи, так как они оказались наиболее опасны. И вот тут сработал закон подлости, сказалась вопиющая безграмотность Заварзина. Не проведя разведки, мы не знали всех сил противника. Услышав звуки боя, немецкие части, которые уже тут прошли, повернули назад, а следовавшие за этим батальоном, наоборот ускорились. Короче, с левого фланга появились немецкие самоходки, штуги, вещь довольно неприятная. Низкие и приземистые, с довольно неплохим бронированием и 75 миллиметровым орудием, правда ПОКА ещё короткоствольным, но всё равно достаточно опасным. А с левого фланга появились немецкие танки, причём это были не легкие Т-3 или Чехи, а считавшиеся тяжёлыми Т-4, с теми же 75 миллиметровыми орудиями. В итоге посередине залегла немецкая пехота, а с флангов по нам ударили самоходки и танки.
Я тут же приказал начать выцеливать танки, как наиболее опасные цели, но противника было тупо больше. То с одной, то с другой стороны начались попадания в мой танк, но с километрового расстояния и учитывая низкую скорость снарядов, они лишь бессильно бились в нашу броню, но всё равно было очень неприятно. К тому же, хоть вражеские снаряды и не могли пробить нашу броню, но вот осколки от сколов собственной брони были, хоть и небольшие. А потом нас обездвижили, снаряд перебил нам гусеницу и мы встали. Но это не была игра в одни ворота, то тут, то там вспыхивали немецкие танки и самоходки, но вся проблема была в том, что к немцам постоянно подходило подкрепление, а нам их взять было неоткуда. Уже ясно было видно, что нам тут не прорваться, учитывая подошедшее подкрепление, то тут уже явно не меньше полка. Будь мы в обороне, да на подготовленной позиции, то ещё можно было трепыхаться, а так мы теряли один танк за другим, уже почти все наши бронеавтомобили и трофейные бронетранспортёры горели и не менее половины пехотинцев лежали на земле убитыми. Поняв это, я приказал своему экипажу через эвакуационный люк в днище танка покинуть КВ и пробираться назад. Поскольку танк не горел, то мы забрав всё личное оружие и трофейный МГ, а также сидоры с НЗ, спокойно вылезли и стали ползком пробираться назад к лесу. Гибнуть просто так из-за дурости Заварзина я не хотел. Ведь можно было не мчаться впереди паровоза, выслать разведку, дождаться удобного момента, но нет, мы ведь теперь самые крутые, нам всё побоку, вот и нарвался урод. Чёрт с ним, но ведь этот мудак и мой отряд угробил, а сколько можно было сделать ещё если бы не он, да его за это убить мало.
Уже всем стало ясно, что прорыв через дорогу не удался, противника слишком много и главное, к нему продолжают подходить подкрепления. Если с левого фланга, кроме самоходок батальона пехоты больше ни кого не было, видно остальные немецкие части уже достаточно далеко ушли от места нашего несостоявшегося прорыва, то вот с правого фланга подходили всё новые подразделения, в том числе и танки. Учитывая всё это, наши бойцы даже без приказа начали отходить. Заварзин вместе со своим штабом уцелел, но тут ничего неожиданного не было, ведь он не шёл в атаку в первых рядах. Все основные потери понёс мой отряд, так как именно он и был главной ударной силой и шёл на острие прорыва. Мы потеряли считай всю бронетехнику, и не менее половины бойцов, хорошо ещё, что грузовики стояли позади ожидая, когда можно будет двинутся вперёд. Добравшись со своим экипажем до леса, я бросился к грузовикам, одновременно приказывая своим бойцам отступать, и тут столкнулся с Заварзиным.
— Куда!? — Заорал он мне, но мне уже было наплевать и на него и на субординацию, я не хотел терять остатки своего отряда из-за прихоти этого идиота.
— Пасть заткнул дебил!
— Что!?
— Через плечо! Ты дебил! Причем это не оскорбление, это констатация факта! Так бездарно в первый же день командования угробить бронетанковый отряд, это постараться надо! Без разведки, без подготовки бросится на противника, ничего не зная о его силах! Сейчас видно, что ваш девиз — Слабоумие и отвага. Я не желаю гробить остатки своего отряда, до вас я вполне успешно громила противника с минимальными потерями, но как только командовать стал дебил, так сразу отряд потерял всю бронетехнику и не меньше половины личного состава без особого урона противнику.
— Да я тебя!.. — Одновременно с этим подполковник попытался вытащить из кобуры свой ТТ, но тут он остановился, замерев и замолчал, так как все мои бойцы, а не только члены моего экипажа, которые были рядом и всё это слышали, направили на него своё оружие. Даже те из бойцов, которые присоединились к нам последними, наглядно видели, что я не вступаю в бой без тщательной разведки и подготовки. Да и рассказы старожилов о уже прошедших операциях показывали, что ими никто не будет бездумно жертвовать. А тут вышедший к нам подполковник, который принял на себя командование, уже на следующий день бездумно бросил нас в бой и в итоге — потеря всей бронетехники и половины личного состава. Служить под командованием такого командира никто не захотел, вот они меня и поддержали.