— Слушаюсь!
Весь, прямо кипевший от распиравшей его злости и ярости, Гудериан прошел в радиоотдел, там уже всё знали, штаб Гудериана открыто просил у всех помощи.
— Что тут у вас?
Начальник связи, который был тут ответил.
— Господин генерал, похоже всё кончено, ваш штаб перестал выходить на связь.
Гудериану оставалось только бессильно сжимать кулаки, сейчас он ни чего не мог сделать. Разумеется приказы о переброски к месту расположения его штаба всех свободных войск уже отданы, но толку с них мало, русские не дураки и уже наверняка начали отход в свои леса. Из-за их фанатичного сопротивления и так все сроки продвижения сорваны, а если ещё бросить все наличные силы на поимку этой чёртовой Валькирии, то можно будет окончательно распрощаться с графиком продвижения. А ведь ему сейчас придётся ещё заново формировать свой штаб, да ещё стоит выяснить потери и кроме того назначить нового командующего 20-го армейского корпуса, хотя это сделают без него. Хорошо хоть остальные командующие были в своих частях, иначе его танковая армия была бы полностью обезглавлена. А тут всего неделя на Валькирию, хотя ему нужно минимум неделю только на формирование нового штаба. Пока будут назначены новые офицеры, пока они примут дела и разберутся с обстановкой, а сколько времени им понадобится, что бы сработаться! И за какие грехи ему этот геморрой.
Пока Гудериан разбирался со своими делами, фон Бок распорядился ещё больше усилить охрану своего штаба, пример с штабом Гудериана показал, что русские могут наносить очень болезненные удары и не только на фронте. По крайней мере, пока группа этой Валькирии не будет уничтожена, они все находятся под ударом, сил у неё похоже много и её ни что не сдерживает и где и когда она снова ударит известно только одному богу.
А я не зная, как икается от моих действий немецкому командованию, двигался лесными дорогами к аэродрому. Правда пришлось немного пройтись и по шоссе, но теперь я мог себе это позволить, благо силы позволяли, и особо скрывать сейчас направление своего движения мне было не надо. Впереди двигалась небольшая разведгруппа из четвёрки тяжёлых мотоциклов с колясками и немецкого колёсного бронетранспортёра, разумеется в немецкой форме и с разведчиком прекрасно говорившем на немецком в их составе. Они маскировались под моторизованный патруль и сообщали нам обо всех встречных немецких колоннах. Было их кстати не так много и бронетехники в них почти не было, так что мы просто сходу раскатывали их в тонкий блин, так впереди шли танки, которые своими бронированными корпусами просто сносили с дороги всю технику противника и наш путь был явно виден по горящей технике и трупам немецких солдат и офицеров. Сидящие на броне бойцы только радостно скалились глядя на это и сейчас они готовы были разорвать кого угодно, прекрасно экипированные, познавшие после горьких поражений, а многие из них и плена, радость побед, теперь они чувствовали себя непобедимыми. Это конечно тоже не есть гуд, но сейчас просто необходимо для дальнейшей борьбы. Вот так мы и достигли через 4 часа аэродрома, его охрана конечно была усилена после наших художеств, но противостоять намного превосходящим их силам она не могла. Первыми к аэродрому выдвинулись КВ и Т-34, но они не стали его атаковать сломя голову. А остановившись примерно на расстоянии километра, стали неспешно выцеливать противотанковые и зенитные орудия, причём в первую очередь тяжёлые зенитки. Благо те были большими, это полевые орудия делают по возможности как можно ниже, для большей незаметности, а вот к зениткам это не относится и те были ещё теми дурами на четырехколёсных шасси. Только ликвидировав угрозу в виде противотанковой и зенитной артиллерии, мои ребята двинулись дальше. Они действовали уже по отработанной методике, уничтожение всего лётного и технического персонала и при этом сами самолёты пока не трогали, только сбили два попытавшихся улететь бомбардировщика. Только после зачистки всего аэродрома, убедившись, что живых немцев на нём нет, на него выехали машины с пленными и нашими лётчиками. Весь свой табор выводить на территорию аэродрома я не стал, зачем, мы тут ночевать не собираемся, вот отправим к нашим транспортники и разнесём всё тут вдрызг и на пополам. Несколько техников быстро осмотрели трофейные самолёты, затем заправили их из автоцистерны с топливом, причём автоцистерна была нашей, захваченной немцами, так что её мы однозначно берём с собой. Затем лётчики немного посидев в кабинах трофейный самолётов, разбирались с их управлением, хорошо хоть один из летунов летал на транспортниках, да и за штурвалом немецкого Юнкерса ему тоже пришлось посидеть, вот он быстро и вводил в курс дела остальных летунов. Запустив двигали отобранных самолётов, а это было два транспортника и три Ю-88, летчики еще немного осваивались с управлением, после чего в бомбардировщики загрузили документы штаба, их оказалось прилично и в транспортники посадили пленных, вместе с охраной, в качестве которой я распорядился назначить легко раненых бойцов. Конечно перевозить штабные документы в бомбоотсеке бомбардировщиков не есть айс, но транспортники и так взлетали перегруженными и с документами, которых набралось прилично, могли и не взлететь. Наконец взревев двигателями, самолёты пошли на взлёт, а тем временем в штаб Тимошенко ушла шифрограмма с пометкой «Срочно». Скрывать место своего расположения от немецкой службы радиоперехвата я не боялся, нам тут не стоять, сейчас всё тут уничтожим и двинемся дальше. Планов у меня как говорится громадьё.
28 июля 1941 года, штаб Западного фронта.
— Товарищ командующий! — В кабинет Тимошенко прямо таки ворвался начальник разведки. — Радиограмма от Нечаевой, с пометкой Срочно!
— Что там?
— Вы не поверите! Отряд Нечаевой уничтожил штаб 2-ой танковой армии Гудериана! Весь штаб, за исключением самого генерала Гудериана захвачен в плен. Гудериан к сожалению на момент захвата отсутствовал. После этого она захватила очередной аэродром и сейчас к нам летят два транспортника в сопровождении трёх Ю-88 с документами и пленными, практически весь штаб 2-ой танковой армии немцев в полном составе и командир 20-го армейского корпуса генерал пехоты Фридрих Матерна. То-то у немцев в эфире была паника, мы сначала даже не поверили услышанному, они кричали, что их штаб атакован русскими.
— Вот отторва! Ты только посмотри Герман Капитонович, — Обратился Тимошенко к своему начштаба. — Что творит наша Валькирия!
— Что, Семён Константинович, тоже её Валькирией стал звать?
— Да это ей самое точное определение! Она коня на скаку поднимет и горящую избу по брёвнышку разнесёт.
— Надо пока на встречу самолётам сопровождение выслать, не дай бог наши собъют.
Тот час начальнику авиации ушёл приказ выслать все имеющиеся истребители для встречи и сопровождения двух немецких транспортников Ю-52 и трёх бомбардировщиков Ю-88.
— Ты вот что, Герман Капитонович, пиши представление на Героя для Нечаевой, это вполне тянет и теперь можно на законном основании ей капитана дать, хоть чуть солидности ей прибавит.
— Я так думаю, что теперь у нас минимум неделя есть.
— Ты про что?
— Про бардак. Сейчас у немцев в штабах должно чёрт знает что творится, сам знаешь, они дисциплиной и порядком сильны, а сейчас штаб 2-ой танковой уничтожен, значит начнётся бардак в исполнении приказов и немцам на время станет не до наступлений. Надо по полной использовать выигранную для нас Нечаевой передышку. К тому же думаю после такой оплеухи, немцы на дыбы встанут, что бы только ликвидировать её отряд. Раз он смог сделать такое, то, что ещё натворит, если дать ему спокойно резвится в своём тылу. Они просто обязаны бросить на её ликвидацию все наличные силы. Возможно с фронта ни чего снимать они не будут, но вот все резервы точно пустят на её поимку, а нам уже и это хлеб.
— Будем надеяться, что вывернется наша Валькирия.
Капитан Соколов получил странный приказ от командира полка, лично, ему приказали вылететь всем наличным составом к линии фронта, где они должны встретить группу немецких самолётов из двух транспортников Ю-52 и трёх бомбардировщиков Ю-88 и после этого сопроводить их на наш аэродром. При этом он должен делать, что хочет, но все немецкие самолёты должны долететь, пускай при этом он даже угробит все свои истребители. Хорошо хоть, что его личный И-16 был оборудован рацией, которую их умелец за бутылку водки настроил как надо, экранировав от помех, и она нормально работала, а не хрипела почти неразборчиво, как раньше. Именно так он после получаса патрулирования у линии фронта получил данные от ВНОС, о пролёте группы немецких самолётов. Быстро найдя их после этого, он увидел как раз пять самолётов, как и говорили, два транспорта и три бомбардировщика. Открыто подлетев, он увидел, что при их подлёте самолёты стали качать крыльями, а потому убедившись, что это те, кого они ждали, Соколов повёл их на свой аэродром. Он как раз вовремя их встретил, так как появившаяся четвёрка мессеров попыталась их атаковать, при этом бомбардировщики открыли по ним огонь. Потеряв два своих истребителя, Соколов смог отогнать мессершмиты, всего лишь повредив один из них. Долетев до своего аэродрома, он дал сначала приземлиться немецким самолётам, и лишь потом, последним пошел на посадку. А внизу, на земле его ждал шок, оказалось, что взлётная полоса оцеплена бойцами НКВД, а из севших транспортников выводят немецких офицеров и генералов, в тоже время доставая из бомбоотсеков бомбардировщиков какие-то мешки, которые под охраной складировали в подогнанные прямо к самолётам грузовики. После чего под усиленной охраной, кроме пяти грузовиков с бойцами НКВД, были четыре машины с зенитными установками и три бронемашины, два пушечных БА-10 и пулемётный БА-20. Вот так, поместив грузовики с мешками и пленными в середину колонны, они выехали с территории аэродрома.