Начальник генштаба Цейтцлер и командующий группой армий «Юг» Манштейн довольно холодно попрощались у ступенек вагона.
— Что я могу передать фюреру?
— Вы же видели, что здесь происходит, и знаете обстановку, — раздраженно ответил фельдмаршал.
— Да, конечно.
Цейтцлер быстро сел в свой «хорьх», и машина, а за ней и бронетранспортер с охраной понеслись, вздымая пыль, в сторону полевого аэродрома.
Шубников целый день был в бригадах. На КП Гольцева он наблюдал, как танки атакуют село на Харьковском шоссе. В бригаде Пантелеева он помог командиру организовать взаимодействие с артиллерийским противотанковым полком и со стрелковой дивизией — соседом справа. Днем он придвинул зенитный полк к боевым порядкам танков — так была сорвана попытка противника использовать пикирующие бомбардировщики, чтобы приостановить наступление. Вызвал по рации из резерва саперный батальон — надо было укрепить мосты через речки, текущие в оврагах, чтобы танковые бригады второго эшелона без помех двигались вперед. Сделал строгое замечание зампотеху — на поле боя осталось несколько наших подбитых танков, не сгоревших. Приказал их срочно эвакуировать в тыл, в ремонтно-восстановительный батальон.
Усталый, голодный — Гольцев приглашал пообедать, но он отказался, некогда, — Шубников поехал на корпусной командный пункт, который должен был переместиться в рощу, в полутора километрах от шоссе. КП он нашел, когда уже смеркалось, — очертания танка, машины-салона, бронетранспортеров и большой палатки сливались с зеленью перелеска. Но Шубников еще издали увидел, что кроме машины КП в лесу стоят еще несколько «виллисов» и два бронетранспортера. Рядом с палаткой — группа офицеров. Когда Шубников подъехал ближе, то увидел, что среди прибывших — командующий фронтом генерал-полковник Конев. Выше среднего роста, в ладно сидящей гимнастерке, он наклонился над картой, расстеленной на капоте «виллиса».
Шубников соскочил с машины, доложил по форме.
— Заждались мы тебя, — строго сказал командующий.
— Был в бригадах. Движение идет нормально.
— Знаю. Начальник штаба доложил, — он кивнул в сторону стоящего у палатки Бородина.
— Мы ждем горючее для автомашин и танков.
— И это знаю. Через час придут цистерны, они уже получают горючее на станции снабжения.
И его строгое, обычно неподвижное лицо вдруг осветилось улыбкой.
— Поздравляю с салютом.
— Не понял, товарищ командующий.
— Не понял, говоришь? Так вот — сегодня в Москве будет произведен салют в честь войск Центрального, Брянского, Западного, Воронежского и нашего, Степного фронта за взятие Орла и Белгорода. Так что поздравляю. Первый салют.
Сказав это, Конев сделался снова серьезным, сосредоточенным и, пригласив Шубникова к карте, показал ему направление дальнейшего движения корпуса — западнее Харькова, на Красноград.
— Мы рассекли группировку Манштейна. Четвертая танковая армия Гота и группа «Кемпф» разъединены вот здесь. — Командующий снова показал на карте. — Я полагаю, что сейчас они начнут выводить войска из района Харькова, — иначе неминуемое окружение. Вот здесь. — И он снова показал на карте. — Вы же должны не сбавлять темпа. Если и оторветесь от стрелковых дивизий — не беда. Главное, не допускать пауз, не дать им организовать оборону.
Командующий говорил спокойно, четко, как бы выверяя каждую свою фразу.
Шубников не служил раньше под началом Конева, но много слышал о нем еще в Белоруссии в тридцатых годах, когда тот командовал дивизией, как о строгом, требовательном командире, но требовательном, строгом и к себе. Знал он, что в гражданскую войну Конев был комиссаром бронепоезда, с которым прошел путь от Волги до Хабаровска, как делегат десятого съезда партии участвовал в ликвидации Кронштадтского мятежа, был комиссаром штаба войск Дальневосточной республики, которые возглавляли Блюхер и Уборевич, служил в Монголии. Знал и то, что после гражданской войны, когда Коневу, учтя его опыт, предложили большую комиссарскую должность, он отказался и попросился на командную работу — и несколько лет служил командиром полка, упорно постигая тонкости руководства этим важным военным организмом. Учился в академии имени Фрунзе, а потом — дивизия, корпус, округ. В войну он вступил закаленным командиром, за плечами которого была и политическая работа в армии, и серьезный опыт руководства войсками и в западных округах, и на Дальнем Востоке. С детства познавший цену тяжкого труда, крестьянский сын с Вологодчины, рабочий на лесосплаве, солдат первой мировой войны и комиссар войны гражданской, он упорно, настойчиво постигал военную науку, хорошо понимая, с каким сильным и опытным врагом ему придется встретиться на поле боя. Когда это будет, он, конечно, не знал. Но знал твердо, что будет.