Эскизный же проект танка БТ-20 был утвержден АБТУ РККА 25 марта 1938 г. Однако, как уже говорилось выше, в марте 1938 г. еще не было единого мнения о типе движителя для танка нового типа, почему нарком К. Ворошилов направил докладную записку в СНК СССР с просьбой о пересмотре решения НКО№ 94.
К записке прилагался такой проект решения: «Создать два опытных образца легкого танка: один – чисто гусеничный, вооруженный 45- мм танковой пушкой и спаренным пулеметом с броней, защищающей от 12,7-мм пуль со всех дистанций, максимальной скоростью 50-60 км/ч и весом не более 13 тн. Второй – колесно-гусеничный, с шестью ведущими колесами, с тем же вооружением и броней, скоростью на гусеницах и колесах 50-60 км/ч и весом не более 15 тн. Мотор – дизель».
28 апреля 1938 г. в Кремле прошло совещание НКО, на котором рассматривались новые типы танков, предлагаемые к принятию на вооружение. Одним из наиболее важных моментов было рассмотрение проекта колесно-гусеничного танка БТ-20, предоставленного ОКБ ГХПЗ. Макет этого танка предлагалось изготовить к I октября 1938 г., а опытный образец – к 1 июня 1939 г. Но совещание не приняло решения о типе движителя для нового танка.
Интересно отметить, что в послевоенное время, а точнее – в конце 1950-х гг. в нашей литературе было распространено мнение, что автором концепции Т-34, как чисто гусеничного толстобронного танка, вооруженного 76-мм пушкой, выступил «непризнанный гений» Михаил Ильич Кошкин, тогда как военные, дескать, выступали ретроградами, сдерживающими появление этой передовой машины.
Но даже самый беглый анализ архивных документов того времени показывает, что это совсем не так. В рождении Т-34 как толстобронной машины с дизельным двигателем, наклонной броней, вооружением из 76-мм пушки больше всего «повинны» именно военные. Именно военные обладали главным – опытом применения танковых войск, которого не имеет ни один, даже самый супер- гениальный конструктор-одиночка. «Конструктор – не изобретатель. Он не обязан выдумывать что-то совсем новое, что ему лично хочется, но уметь соединить то, что надо заказчику и на что способна наша промышленность… В этом и заключается его гениальность…», – говорил Л. Горлицкий, и сегодня автор полностью и безоговорочно согласен с этим определением.
Компоновка танка БТ-20, проект 1938 г.
9 мая 1938 г. прошло заседание НКО по системе вооружения РККА. На нем присутствовали тт. Лысенко, Павлов, Бондарко, Кошкин, Ветров, Борисов и др. Присутствовавшие вновь рассматривали проект танка БТ-20 завода № 183. В протоколе решения по данному совещанию указано: «Предложение тов. Павлова о создании заводом 183 гусеничного танка признать целесообразным с усилением бронирования в лобовой части до 30 мм. Башню танка приспособить для установки 76-мм орудия. Экипаж – 4 человека… Принято единогласно». Так что, похоже, и в истории Т-34 инициаторами усиления вооружения и бронирования, равно как и перехода на гусеничный ход, стал именно многоголовый «Заказчик», а не гений-одиночка.
Но на правительственном уровне в тот момент окончательное решение о типе движителя принято все-таки еще не было, и потому 13 мая 1938 г. приняли только уточненную «Краткую ТТХ колесно-гусеничного танка БТ-20», в которой уточнялась толщина брони и углы ее наклона, а также максимальная скорость танка и его масса в 16,5 тонны.
В августе проект БТ-20 (А-20) рассматривается на заседании Главного Военного Совета, а в сентябре 1938 г. модель танка была предъявлена макетной комиссии АБТУ под председательством Я. Сквирского. Вскоре после этого комиссия утвердила проект танка со следующей поправкой: «Изготовить три танка, из них один – колесно-гусеничный и два гусеничных, с вооружением из 76- мм пушки и один бронекорпус для испытания его обстрелом».
13 января 1939 г. К Б-24 выполнило рабочие чертежи танка А-20 и начало проектирование чисто гусеничной машины А-20Г с бронированием 30 мм и вооружением из 76- мм пушки Л-10.
Далее, 26-27 февраля состоялось заседание Комитета Обороны, на котором рассматривался вопрос о танке А-20. К сожалению, автору нигде не удалось найти стенограммы оного. Практически вся существующая литература живописует о том, что на заседании произошло рассмотрение чертежей и макетов А-20 и А-20Г (называемого уже А- 32) и что большинство военачальников (сиречь – «Заказчик»), включая и начальника АБТУ Д. Павлова и зам наркома обороны маршала Г. Кулика, высказались за А-20, так как якобы любили они, бывшие кавалеристы, именно колесно-гусеничные танки, и только гениальный М. Кошкин вроде бы настаивал на том, что надо делать А-32, и гениальный вождь неожиданно поддержал его словами: «Не надо стеснять инициативу завода, я верю заводчанам. Пусть построят оба танка…» И из этого делается вывод, что автор А-32 именно Михаил Ильич Кошкин и только он…
Вид на танк А-20 сзади. 1939 г.
Вид на танк А-20 сбоку. 1939 г.
Повторяю, документального доказательства однозначной версии рождения А-32 автор пока не нашел, но рискует выдвинуть собственную. В его руках имеются лишь разнообразные воспоминания. в которых мемуаристы упорно противоречат друг другу как в общем, так и в мелочах, договариваясь только до того, что Сталин поддержал заводчан в вопросе изготовления А-32.
А. Морозов говорил о том заседании: «Поверил тогда нам Сталин, а не поверь, кто его знает, чем бы все обернулось…»
«Постойте, как же так? – воскликнет внимательный читатель, – ведь 25 марта, 9 мая и 6-9 сентября 1938 г. решение о создании гусеничного танка уже принималось! Если военные прежде не был против, то почему они вдруг ополчились на А-20Г?» Примерно так же рассуждал и автор, пытаясь понять, в чем же была тут загвоздка? Пока не нашел письмо уже упоминавшегося здесь военинженера 1-го ранга: «По вопросу изготовления гусеничного танка Харьковского завода считаю, что завод еще не закончил проект указанного танка и потому не уложится в отведенный срок и не сможет провести в полном объеме испытания опытной машины в первом полугодии с.г. Необходимо пересмотреть план приема на вооружение новой техники, либо отказаться от рассмотрения указанной машины в тек. году… Сквирский. 15.2.39 г.».
Итак, теперь автор имел следующие исходные данные:
I. Большинство военных на заседании Комитета Обороны почему-то стояли за изготовление только А-20, хотя прежде ничуть не возражали против изготовления и колесно-гусеничной и гусеничной машины.
2. Я. Сквирский сомневался, что завод изготовит и тем более испытает А-32 в срок, так как даже 15 февраля 1939 г. КБ-24 не имело окончательного проекта указанного танка.
3. М. Кошкин почему-то настаивал на спешном изготовлении и А-20 и А-32.
4. И. Сталин, почему-то поддерживая конструктора, говорил, что пусть, мол, сделают оба, что он верит заводчанам.
Итак, да простят буквоеды, требующие каждый чих подтверждать цитатами из документов, сегодня автор видит такое развитие событий на заседании Комитета Обороны, которое, по его мнению, наиболее логично описывает весь указанный эпизод:
М. Кошкин на указанном заседании доложил о состоянии дел по А-20 и А-32. Сомнительно, что КБ-24. начав проектирование гусеничной машины лишь 13-15 января и не завершив его к 15 февраля, смогло представить окончательный проект на заседание 26-27 февраля. Видимо, именно поэтому всплыл вопрос: «А успеет ли КБ-24 и завод в целом изготовить оба танка и А-20 и А-32 в срок и к I июля предоставить госкомиссии указанные машины после заводских испытании и ликвидации отмеченных в ходе последних недостатков? Стоит ли выделять заводу денежные средства (и немалые) на освоение новой машины?» Видимо, именно поэтому большинство военных, хорошо зная «расторопность» заводов в те годы, стояло за снятие А-32 с программы испытаний в текущем году, так как это вело к неоправданным, по их мнению, тратам. М. Кошкин же (а некоторые старики говорили, что не только М. Кошкин, но и Ю. Максарев) настаивал на том, чтобы танк А-32 оставили в плане, ручаясь, что завод успеет сделать и его. И тогда вполне логичным зазвучало высказывание И. Сталина о том, что он верит заводчанам, пусть строят оба танка… И заводу отпустили требуемые средства на изготовление и испытания обоих указанных танков в текущем году.