Критическую оценку организации боя дал командир 34-й тд полковник И. Васильев: «Наступление организовано отвратительно. Не критикую — констатирую. Тем более, что „отвратительно“ относится и ко мне. Штаб корпуса сам не знал и нас не информировал ни о противнике, ни о соседях. Где обещанная авиация? Задача мне поставлена наскоро, и я тоже ставил впопыхах. Наступление начали без разведки, без рекогносцировки, артподготовки. У меня правый фланг открыт, но выяснилось: неподалеку стоят части кавалерии, пехоты, они и слыхом не слыхали о нашем наступлении. Прошу связаться с ними, обязать к взаимодействию… Дивизия могла продвинуться и на 40 км и потерять вдвое меньше людей и техники… Как выигран бой и сложился успех? Мы били во фланг немецким полкам, угодили в хвост 11-й и в голову 16-й танковым дивизиям. Я понял: решает темп. Не дать им опомниться, развернуться, перегруппироваться. Жать и жать… Пустили вперед пехоту, она сбивала их прикрытия, вела разведку — вот оно взаимодействие…».
26 июня Рябышев отдал приказ продолжить наступление утром 27-го, отправил донесение, полагая, что комфронта примет решение развить успех. Но снова произошла нестыковка в организации контрудара. 27 июня в 4.00 утра был получен приказ: «отвести 8-й МК во фронтовой резерв, в тыл 36-го корпуса на рубеж Кременец, Подкамень». Начали спешно выводить дивизии из боя. Но в 6 час. 40 мин. прибыл новый приказ: «8-му МК с утра 27-го наступать из района Броды в направлении Дубно и к вечеру овладеть Дубно».
День закончился наихудшим образом, повлекшим трагические последствия для корпуса.
Т-34, брошенный на улице Львова. «Тридцатьчетверки» отличались ненадежной трансмиссией. На моторном отсеке танка привязана запасная коробка передач с боковыми фрикционами, которые часто выходили из строя. Июнь 1941 г.
После постоянных «отходов-возвращений» корпус представлял собой три изолированные группы, требовалась перегруппировка, разведка, пополнение. Штаб приступил к разработке плана наступления на Дубно с исходных позиций Рудня — Козин. Боевой порядок в два эшелона: в первом — 34-я и 12-я тд, во втором — 7-я мд. Главный удар вдоль шоссе Броды — Дубно. На подготовку требовалось не менее суток. Но во время разработки плана случилось непредвиденное: в 9 часов утра на КП корпуса прибыл Н. Н. Вашугин с прокурором, председателем трибунала и взводом бойцов. Разыгралась тяжелая сцена, явившаяся следствием «приказной неразберихи» и стиля руководства некоторых высших начальников РККА. О ней оставил свидетельство Н. Попель в книге «В тяжкую пору».
Н. Н. Вашугин принадлежал, видимо, к тому типу начальников, который олицетворял собой печально знаменитый Л. Мехлис, с прямолинейной логикой, не замечающей сложность обстановки и в любых сомнениях и задержках подозревающий измену и вредительство. Вашугин не стал слушать рапорт комкора, а, подойдя, гневно бросил ошеломившую всех фразу: «За сколько продался, Иуда?» Попытку Рябышева заговорить пресек: «Тебя, изменник, полевой суд слушать будет. Здесь, под сосной выслушаем и расстреляем…». Оборвал Вашугин и попытку Попеля вмешаться: «А, это ты, штатный адвокат при изменнике…». Но Попелю все же удалось осадить члена военсовета.
Н. Н. Вашугин
Он пишет: «Я воспользовался его же оружием (бездоказательность обвинения. — Авт.), то не был сознательный прием. Гнев подсказал: „Еще неизвестно, какими соображениями руководствуются те, кто приказом заставляет отдавать врагу с боем взятую территорию“. Вашугин как будто споткнулся, в его голосе проскользнула растерянность: „Кто вам приказал отдавать территорию. Что вы мелете? Рябышев, докладывайте“. Едва выслушав доклад, Вашугин приказывет: „Через 20 минут доложить о своем решении“. Рябышев через 20 минут доложил: „Корпус сможет закончить перегруппировку только к утру завтра“. Вашугин: „Через 20 минут решение — и вперед“. Рябышев: „Чем же вперед?“ Вашугин: „Приказываю немедленно начать наступление. Не начнете, отстраню от должности, отдам под суд“. И сам диктует приказ, и расписывается так, что летят чернильные брызги.