– Stirb![4]
Черный жеребец пошел тише, подчиняясь узде, что впилась в рот. Маленький всадник мешком обрушился на плечи и голову разведчика, впился теперь зубами в ухо, пытаясь руками вырвать тонкие кожаные полосы из сильной ладони мужчины.
– Ах ты ж поганец! – Из-за боли Глеб не удержался от ругательства, он рывком стянул с себя маленькое тело и приподнял его в воздухе. Перед ним в лоскутьях рубашки и огромных штанах с пузырями висел ребенок. Черноглазый, смуглый, с копной черных кудрей почти до пояса.
– Отставить кусаться!
Черные глаза горели ненавистью.
– Пусти, пусти, а то прокляну. Сдохнешь от цыганского проклятья! Прокляну тебя!
Глеб уже не смотрел на маленького цыганенка, он осторожно приподнял голову человека, который висел на спине жеребца. Судя по знакам различия на окровавленной форме, это был советский боец. Бледное лицо, гимнастерка в крови – несчастный был ранен, хотя в сознании. Он открыл глаза и с трудом прохрипел:
– Сержант Дыбенко. Мне нужно в штаб. В наш… Где штаб?
– Тише, подождите, – остановил его Глеб. – Я – капитан разведки Шубин. Вы на советской территории. Сейчас помогу спуститься вниз и осмотрю раны. Вы не дотянете так до штаба, до него добираться больше десяти километров. Надо наложить повязку, потом тронемся в путь. – Глеб отпустил мальчишку и строго приказал: – Стоять на месте и не кусаться!
Он подставил плечо и спину, пытаясь стащить раненого как можно аккуратнее. Цыганенок тут же влетел лохматым комком из лент алой рубахи и кудрей под ноги. Грязные пальцы ухватили гриву, вторая рука охлопала шелковую шкуру.
– Тэлэ, тэлэ![5]
Конь послушно опустился, так, чтобы капитан мог стянуть раненого Дыбенко вниз. Шубин ощупал тело сержанта, нашел место на предплечье, где даже под кожей можно было нащупать острые углы осколков от мины или гранаты. Ткани вокруг входного отверстия уже покрылись багрово-синим кольцом, по всей видимости, боец был ранен несколько дней назад и уже начался сепсис. Разведчик стащил ремень и перетянул руку чуть выше раны, чтобы остановить кровотечение, потом кинулся к деревьям и осторожно снял несколько листков с капельками росы. Смочил ею белые губы бойца, и Дыбенко снова открыл глаза:
– Нужна помощь! Срочно! На Зуйском массиве танки! Мы окружены! Шепетовка атакована!
– Держись, сержант. Потерпи, до штаба недалеко. – Глеб взобрался на коня, а потом подтянул к себе раненого и устроил его перед собой, чтобы тот не болтался при скачке. Маленькая фигурка в один взмах приземлилась на широкой спине позади капитана, пальцы впились в ватник:
– Джял, джял![6]
Жеребец тяжело поднялся на ноги под тяжестью трех всадников, но потом мышцы его натянулись буграми, и он, как черная стрела, рванул по желтой дороге, отбивая копытами стремительный ритм.
– Джял! – завывал и улюлюкал за спиной разведчика тонкий голос, и конь слушался его, мощные копыта уже выстукивали стремительную дробь.
Лишь рядом с колонной партизанского отряда Шубин осадил быстрого скакуна, выкрикнул:
– Товарищи, я в штаб. У нас раненый! – и сжал тугие бока ногами.
Рысак, как грозная молния, промчался по проселочной дороге дальше, вздыбив копытами клубы пыли и фонтаны грязи. Раненый больше не стонал, хотя разведчик всем телом чувствовал, как под его рукой сержанта лихорадит сильный озноб, а за спиной подпрыгивает почти невесомый мальчишка. Расспрашивать, откуда он взялся с раненым сержантом в лесу, еще и явно на чужом жеребце, было некогда. Глеб уже понял, что у сержанта есть какие-то важные сведения, поэтому необходимо как можно быстрее доставить его в штаб и госпиталь. Когда ему окажут медицинскую помощь, можно будет расспросить подробности, что случилось с несчастным.
Вдалеке через четверть часа бешеной скачки показались крыши домов и силуэты дежурных бойцов возле деревянной самодельной изгороди, что перекрывала въезд в поселок. Постовые вскинули винтовки и взяли на прицел скачущего коня. Глеб крикнул во весь голос, предупреждая огонь:
– Капитан разведки Шубин! У меня раненый! Сержант Дыбенко! Срочно нужно в госпиталь! Пропустите!
Скакун остановился у пропускного пункта, дежурный офицер потребовал:
– Предъявите документы!
– Их нет! Я сопровождаю партизанский отряд, мы идем с оккупированной территории. В лесу обнаружили раненого сержанта, ему срочно надо в госпиталь. Говорит, что вышел из окружения. Где у вас штаб? Как отвезти раненого к врачам?
У офицера вытянулось лицо, однако он промолчал, только недоверчивым взглядом скользнул по убогим лохмотьям всадника, грязному от пыли, покрытому щетиной лицу. Буркнул одному из постовых: