Отдав приказ, Кауш вышел вместе со мной на улицу и представил меня оберштурмфюреру Вильду. Потом он попрощался, пожелав нам успеха в выполнении задания.
Я принял командование «королевским тигром» и экипажем унтершарфюрера Линдля, с которым мы были хорошо знакомы. Линдль проделал часть пути вместе с нами, но потом пришлось его оставить.
От командного пункта, расположенного южнее от Якобсхагена за холмами к западу от реки Ина, мы отправились к этим холмам. В ярком свете дня перед нами открылась пугающая картина. Мы увидели бесконечные колонны русских, наступавшие через гряду холмов восточнее Ины, протянувшись от юга до севера. Здесь были танки, артиллерия, машины всех типов. Часть артиллерии была даже на конной тяге. Обершарфюрер Вильд, направленный в мое распоряжение как специалист по танковым атакам, получивший в Курляндии в 1944 году Рыцарский крест из рук самого генерал-фельдмаршала Моделя, согласился со мной — нужно что-то делать, поскольку «если они продолжат наступление, они выйдут к Балтике и могут отрезать наши войска, отходящие из Курляндии», которые еще не были полностью переброшены в Штеттин. Поскольку наших четырех танков было явно слишком мало, учитывая подавляющее численное превосходство противника, я отправил Вильда в тыл за подкреплениями. Ему быстро удалось привести еще два «королевских тигра» под командованием оберштурмфюрера Каеса и около десятка самоходок из 1-го танкового батальона СС «Герман фон Зальца» с ротой парашютистов. С этими силами, к которым также присоединились самоходки 11-го батальона САУ («Нордланд») под командованием штурмбаннфюрера Шульц-Штреека, около полудня мы двинулись в направлении Цигенхагена. Нам пришлось остановиться еще до реки, чтобы уничтожить противотанковые позиции на окраине Цигенхагена. Парашютисты наступали по обе стороны от дороги по маленькому мостику через Ину к Цигенхагену.
Мы двинулись следом за ними. В голове колонны шли две самоходки, за ними — наши «королевские тигры». Пройдя по мосту, мы вошли в Цигенхаген вместе с парашютистами. Начались бои за каждый дом, но мы смогли довольно быстро пройти до поворота налево и дальше до поворота направо. Здесь обе головные самоходки остановились под огнем противотанковой артиллерии. Огонь вела противотанковая пушка у церкви с дистанции 150–200 метров. В этом месте дорога, по которой мы двигались, выходила к дороге, по которой советские войска наступали на Гросс-Зильбер.[28] Завязалась перестрелка между двумя самоходками и противотанковой пушкой, но никто не мог попасть в цель из-за дорожной насыпи. Снаряды уходили в стороны. Атака остановилась.
Учитывая ситуацию, решение о продолжении атаки с высоты «королевского тигра» предстояло принимать мне.
Я попросил командира самоходок сообщить, где находится вражеское орудие, а потом, воспользовавшись паузой в перестрелке, мы быстро выехали из-за угла и подбили захваченное врасплох русское орудие фугасным снарядом. Мы тут же продолжили атаку. За нами двигались два «королевских тигра» Каеса и штурмовые орудия Вильда. Успех операции зависел только от нас. Но мы снова остановились: поперек дороги, между двумя домами была видна цепочка мин. Русские вели ураганный огонь из винтовок. Это сразу же становилось заметно, стоило только открыть люк, чтобы выкинуть стреляные гильзы. Парашютисты пробивались по улице к нашей позиции от дома к дому, пока мы прикрывали друг друга. Сам город еще оставался в руках русских.
Моя просьба прислать саперов для разминирования осталась без ответа. Наконец я получил приказ вылезти из танка и убрать мины самостоятельно. Приказать-то было легко, а вот подумать о том, как это сделать, никто не догадался. Но помощь пришла в лице незнакомого товарища в парадной форме, вероятно, возвращавшегося из госпиталя после ранения. Он пробежал мимо нашего танка и укрылся в доме справа от минного заграждения. В руках у него был вещмешок, набитый взрывчаткой. Это казалось невозможным, но, выскакивая из дома и забегая обратно, он уничтожил все мины, ставя на них гранаты или подрывные заряды. Всего мин было от пяти до десяти. Это был великолепный подвиг, который навсегда останется в памяти очевидцев.