Этот незнакомый унтерштурмфюрер, которого мы изо всех сил прикрывали огнем пулеметов, сделал еще одну вещь, оказавшую огромное влияние на ход нашей атаки. Он обнаружил угрозу танку за домом и привлек наше внимание, отчаянно жестикулируя и указывая рукой в сторону улицы и перекрестка. Я приказал заряжающему Тушкевичу заменить снаряд. Он вытащил из пушки длинный 120-мм фугасный снаряд и заменил его противотанковым. К счастью для нас, только в этот момент примерно на середине высоты дома появился дульный тормоз, который мог принадлежать только ИСу, и гигантский русский танк оказался в каких-то пятидесяти метрах от нас. «Прямо по курсу… Противотанковым… Дистанция 50… Цель — «Иосиф Сталин»… Целиться между башней и корпусом… Огонь!» Фриц Лукеш выстрелил. Русский танк остановился, его люки распахнулись, и мой экипаж радостно закричал. Но его ствол все еще смотрел на нас. «Вы с ума сошли?! Огонь!» И еще раз: «Огонь!» ИС стоял перед нами, охваченный пламенем и сотрясаемый взрывами боекомплекта. И тут мы заметили кое-что еще. Слева от подбитого русского танка появились еще две машины того же типа. Видимо, их экипажи были изрядно напуганы — покинув машины, они разбежались. Мы не стреляли по этим танкам, стоявшим с задранными вверх стволами. Судя по всему, их экипажи не ожидали столкнуться с нами и никогда не видели «королевский тигр» так близко. Парашютисты радостно махали нам руками. Мы получили по радио поздравления. Но нужно было продолжать наступление! Когда пожар в русском танке немного утих, мы объехали его и вышли на маршрут наступления русских, сбрасывая их с дороги в разные стороны. Русские были в наших руках, в руках парашютистов и следовавших за нами самоходок обершарфюрера Вильда. Мы пробивались вперед в сопровождении парашютистов, понимая, что успех уже обеспечен. Мы получили еще два или три попадания, ушедших рикошетом, но наступление русских на север было сорвано. К вечеру мы достигли южного выезда из Кляйн-Зильбера в направлении на Реец и заняли оборону тремя «королевскими тиграми».
С нами оставались не больше семи парашютистов — слишком мало, чтобы по очереди занимать два пулеметных гнезда. Парашютисты прошли тяжелый путь и были совершенно измотаны. Тем не менее они продолжали воевать с прежним упорством.
Ночью мы с Каесом попытались пешком добраться до КП, который тоже перенесли вперед, но это нам не удалось. В городе позади нас по-прежнему царил хаос. Мы узнали, что неизвестный унтерштурмфюрер, взорвавший мины и предупредивший нас о танках, был убит вражеским снарядом. Это известие потрясло нас — мы считали, что за свой подвиг он достоин как минимум Рыцарского креста. Ближе к утру до нас добрался грузовик, который привез по 200-литровой бочке бензина на каждый «королевский тигр». У нас не было еды, но мы и не были голодны. Заправка танков из бочек была непростым делом. Всю ночь вокруг бродили отбившиеся от своих русские и запряженные в пустые телеги лошади. Чтобы отдохнуть, мы попытались устроиться поудобнее в тесном нутре своих танков. Один из нас постоянно дежурил в командирской башенке. Когда отступающая русская артиллерия открыла огонь по городу, мы так толком и не успели поспать.
К утру был получен приказ взять оставшуюся восточную часть города. Для этого нужно было отойти назад метров на сто. Из-за возникшей путаницы мы, несмотря на договоренность, снова оказались в голове колонны. Сложившееся положение не благоприятствовало развитию атаки. Господство в этой местности можно было обеспечить и другими средствами, что впоследствии и произошло. Поскольку пехотного прикрытия, в отличие от предыдущего дня, у нас не было, я запросил по радио прислать «песчаных кроликов» — так мы в переговорах по радио обозначали пехоту. Однако вместо ответа на просьбу мы получали все новые и новые приказы немедленно атаковать. Наконец, я крикнул вниз механику-водителю: «Менке, мы идем или не идем?» Весь экипаж ответил в один голос: «Идем, унтерштурмфюрер». Поскольку передатчик по ошибке не был выключен, наш разговор, как оказалось, услышали в штабе Штайнера (в то время командовавшего 11-й армией СС), где контролировали наши и вражеские радиопереговоры. В результате члены экипажа получили благодарность, но, впрочем, они так об этом и не узнали.
Тогда я отправил по радио сообщение: «Орел-1 вызывает Радугу! Наступаю к выезду из города, прошу следовать за мной!» и приказал экипажу: «Полный вперед, к выезду из города!» Менке повел машину вперед. Пройти нужно было всего 500–600 метров, и я надеялся, что танки и штурмовые орудия пойдут следом, чтобы мы смогли пробиться без поддержки пехоты. На окраине Кляйн-Зильбера мы оказались совершенно одни. Постоянные попытки установить радиосвязь успеха не имели, и даже мое требование поддержать нас с тыла или я отхожу осталось без ответа. Мы не могли поверить, что остальные не пошли за нами. Только позднее, в госпитале, я узнал, что «королевский тигр» оберштурмфюрера Каеса, шедший за нами, подожгли русские, и он загородил дорогу шедшим следом самоходкам. К счастью, Каес и его экипаж отделались лишь легким испугом. Остановившись на окраине города, мы решили подождать еще пятнадцать минут — дольше продержаться мы бы все равно не смогли. Когда никто не появился, мы медленно двинулись назад, время от времени обстреливая русских из пулеметов. Нам удалось пройти только половину дороги: русские успели устроить на пути нашего отступления баррикаду из телеги и какого-то сельскохозяйственного оборудования. Мы попытались медленно объехать заграждение, но левая задняя часть танка соскользнула в кювет, и ствол задрался в небо. Отстреливаться из курсового или башенного пулемета стало невозможно. Русские тут же подобрались вплотную и по приставным лестницам полезли на танк. На какое-то время мы оказались беспомощными. Я приказал Менке вытащить танк на дорогу на полной мощности и через просвет между фермами вывести машину из города. Сначала показалось, что у нас все получится. Но уже у самого выхода из города раздался мощный взрыв и блеснула вспышка. Танк тут же остановился. «Покинуть машину!» — крикнул я вниз и выскочил из башенки. В этот самый момент в башню попал второй снаряд, разворотивший мне голень. Уже когда я спрыгивал с танка, машина получила третье попадание. Я видел, как убегает один из моих товарищей. На самом деле спаслись двое.