Все это заняло, наверное, меньше времени, чем вам понадобилось, чтобы об этом прочитать. Внутренняя связь еще работала. Мы продолжали двигаться в направлении врага. Точнее, в окружении врага. Это немецкий бронетранспортер? Немецкие каски? Сзади! Снова русские! Вдруг — резкий приказ: «Т-34! Право 60! Бронебойный! — Огонь!» «Башню заклинило», — доложил наводчик. Вот теперь дела и в самом деле плохи. Новый приказ: «Механик-водитель, наводить корпусом! Вправо!» Я вел машину вперед на третьей передаче и знал, что передачу нужно переключить, но времени на это не было. Я развернул танк. Вдруг раздался удар — и тишина. Быстрый взгляд на тахометр — двигатель остановился. Заглох или разбит? Зажигание! Двигатель заработал. Я спросил: «Что дальше?» Тут радист сорвал с меня наушники и прокричал: «Наводчик убит! Внутренняя связь сдохла!» Я крикнул в ответ: «Спроси через заряжающего, что делать!» Ответ: «Командир тоже убит». «Ну, теперь все зависит от тебя», — подумал я. Спустя несколько секунд после попадания со стороны наводчика, я увидел русских, устремившихся к нашему танку. Я двинул машину вперед и вдруг увидел врага, Т-34, не более чем в 100 метрах. Орудие движется? Я повернул танк на 90 градусов. Прогремел выстрел. Похоже, я опередил его всего на доли секунды, Шестое чувство подсказало мне укрыться за разбитым танком. Еще один поворот на 90 градусов — я чувствовал, что свои где-то там. Проводник покинул машину где-то посреди вражеских солдат; заряжающий был ранен. Мы еще не были в безопасности. Я вывел танк из дыма и увидел машину командира полувзвода унтершарфюрера Харальда Штайна. От вражеских попаданий пуленепробиваемое стекло моей смотровой щели помутнело. Я высунул голову из люка, и Штайн стал сигналить мне руками. Гауптштурмфюрер Тиманн приказал мне возвращаться к своим позициям, пока Штайн прикрывает наш тыл.
У противотанкового рва радист вылез из танка вместе с раненым заряжающим. Я остался один. Потом кто-то подсчитал попадания на моем танке. Кусок пуленепробиваемого стекла передавали из рук в руки. На нем мои товарищи насчитали семнадцать попаданий пехотного оружия и три — противотанкового».
Рассказ командира танка 1-й роты Мартина Штайгера о действиях 3-й танковой дивизии СС «Тотенкопф»
Ночи были теплые и звездные. Почти всегда в одно и то же время прилетала русская «швейная машинка», она же «дежурный унтер» — так наши солдаты называли их самолет-разведчик.
Наши ночные разведчики вдруг тоже стали проявлять активность, все чаще летая на участке фронта между Курском и Белгородом.
Линия фронта постоянно была под прицелом фотоаппаратов. Позиции артиллерии, районы сосредоточения танков, каждая траншея вместе с занимавшими ее солдатами — все это фиксировалось на пленку, которая затем проявлялась и увеличивалась в разведотделах армии. По этим фотографиям наши роты получали приказы. Артиллерия знала, какие сектора нужно обстреливать. Пикирующие бомбардировщики получали целеуказание, а танки разворачивались на тех направлениях, где у противника были сосредоточены свои танки и пехота. Так приводился в действие огромный план, проработанный в мельчайших деталях. Вот-вот должен был пробить час, когда содрогнется вся линия фронта. Мы ждали этого часа. Поэтому мы и переместились ближе к фронту и расположились лагерем в лесу.
Наступил вечер 4 июля 1943 года. На небе мерцали первые звезды, над пыльной землей стелилась тонкая пелена тумана. Движение на дороге усиливалось с каждой минутой.
Двигатели танков мерно гудели — мы направлялись на фронт. Основные ударные части русских были сосредоточены на выступе в районе Курска. Немецкое командование решило нанести контрудар с целью разгромить сосредоточенные войска и устранить главную угрозу весенней кампании еще до того, как противник завершит развертывание.
Тем временем русские оборудовали две мощные линии обороны к западу от Донца с противотанковыми рвами, позициями противотанковой артиллерии и неподвижно установленными танками. Атака была назначена на 5 июля. Задача: прорвать линию обороны противника по обоим берегам Ворсклы и занять высоты в районе Прохоровки вдоль железнодорожной линии, которая позволяла собрать танковые войска в один кулак. Наступающие части были усилены тяжелой артиллерией и минометной бригадой.