Баркманн по внутренней связи передал приказ своему экипажу. «Будем наступать на Ольховатку, укрываясь за складками местности. Танк, вперед!»
Танки двинулись в атаку. 221-й спустился в ложбинку и двинулся вдоль нее, а потом резко развернулся в сторону деревни, откуда первое противотанковое орудие уже открыло огонь по танкам роты, наступавшим на деревню, в лоб. По 221-му начал стрелять пулемет «Максим». Наводчик подавил его первым же выстрелом. Танк на полной скорости устремился к деревне. «Осторожно! Коктейль Молотова!» О лобовую броню танка разбилось несколько бутылок. Заструился горящий бензин. Заряжающий, высунувшись из люка, попытался смахнуть старой курткой осколки битого стекла и горючую жидкость, но частые винтовочные выстрелы не давали ему вылезти наружу. Потом командир увидел вспышку выстрела и заметил противотанковую пушку за углом дома. Командир расчета пушки тоже заметил танк, приблизившийся метров до тридцати. Он приказал развернуть орудие и уничтожить танк. Баркманн увидел перед собой черное кольцо ствола. Оставалось еще метров десять. «Дави их!» Взревел двигатель. Выстрел рявкнул в тот самый миг, когда танк протаранил орудие, подмяв под себя его ствол. Расчет орудия опоздал всего на пару секунд! Снаряд безобидно ударил в землю под днищем танка. Но опасность еще не миновала. Загремели базуки, и их снаряды застучали по броне. Донесся рев двигателей танков, ворвавшихся в Ольховатку, и звуки выстрелов их орудий эхом разносились по улицам.
Поступил приказ командира роты: «Занять оборону в деревне». По радио Баркманн услышал, что многие танки подбиты. О готовности доложили только три машины, и среди них танк № 221. Три неповрежденные машины вернулись на исходные позиции, чтобы заправиться и отбуксировать подбитые танки.
Несмотря на непрерывный обстрел, танки добрались до исходных позиций и погрузили канистры. Молодого ротенфюрера в башне сменил опытный обершарфюрер, а Баркманн перебрался на место наводчика. В середине ночи три танка снова двинулись вперед по глубокому снегу. Началась сильная метель, и видимость упала метров до двадцати. И тут обершарфюрер вдруг понял, что он потерял из виду остальные танки. Вскоре они застряли в снегу посреди вражеской территории. Попытки вытащить 221-й успеха не принесли. На рассвете командир и заряжающий пешком отправились в тыл за помощью. Баркманн вместе с двумя членами экипажа остался на месте. Едва рассвело, атакующие «Раты»[1] начали осыпать танк осколочными бомбами и пулеметным огнем, но не сумели причинить ему вреда.
В довершение всех бед по заснеженной равнине двинулась в наступление русская пехота. Баркманн открыл огонь из обоих танковых пулеметов, и наступающая пехота остановилась. Подошло подкрепление в виде нескольких немецких противотанковых пушек на конной тяге, которые начали артиллерийскую дуэль с советскими 76-мм пушками. Радист сообщил по радио, что 221-му требуется тягач. В ответ была обещана помощь. Тем временем были подбиты три немецких противотанковых орудия. Четвертая пушка взорвалась со всем боекомплектом. Наводчик сообщил, что осталось всего десять снарядов. Наконец подошли два 18-тонных гусеничных тягача. Первый тягач был остановлен попаданием снаряда в лобовую часть. Вспышка выстрела выдала позицию подбившей его противотанковой пушки возле стога сена. По пушке сразу же был открыт огонь. Сено запылало, поплыл густой дым. Под его прикрытием расчету противотанковой пушки удалось попасть в корму 221-го. Яркая вспышка осветила танк изнутри, и экипаж поспешно выскочил наружу, отступая перед русскими. Вскоре их подобрали танки 5-й роты, посланные на помощь командиром батальона, штурмбаннфюрером бароном фон Райценштайном. Но танки 5-й роты уже не могли спасти пылавший 221-й.
Через несколько дней, когда Харьков уже был оставлен (14 февраля) и танковая дивизия СС «Дас Райх» отошла за реку, 1-й батальон танкового полка «Дас Райх» передал оставшиеся машины 2-му батальону и был выведен на территорию Германии для переучивания на «пантеры». Между немецкими войсками и Харьковом стояли восьмикратно превосходящие силы противника. Красный прилив захлестнул район Харькова яростными волнами, перерезая коммуникации и пути снабжения, которые вели на запад, и на следующий день ворвался в город с юго-востока и северо-запада там, где это не удалось сделать накануне. Все немецкие войска, стянутые для обороны, были практически полностью окружены. Даже последняя нить, связывавшая нас с тылом, — дорога через Мерефу на Красноград — была перерезана, и нужно было исправить положение.