Кто-то закричал: «Закрыть люки!», и тут же на нас обрушились первые удары. Мы услышали рев, мощный взрыв, и из воронки перед нами взметнулось пламя. Танк раскачивался и дрожал! Под огромным давлением ударной волны дым и пыль просачивались сквозь щели внутрь. Над головой гудели серебристо-серые «Бристоди». Над ними, прикрывая, кружились истребители. Они жалили нас, словно осы. Бомбы со свистом падали на землю, взрываясь справа, слева, перед нами, позади нас. Самолеты осыпали бомбами все 1200 метров от нас до Сан-Мартена. Но постепенно это хорошо срежиссированное светопреставление начало стихать, и гудение бомбардировщиков исчезло вдали. Мы открыли люки и осмотрели хаос вокруг нас. Наверное, так же выглядел бы Токио после сильного землетрясения. Выжженный бомбами «ковер» тянулся до самого Сан-Мартен-Вье. К счастью, пехоту оттянули в тыл еще накануне. Наш «Дружище Аист», худой, длинноногий разведывательный самолетик, кружил в небе, покачиваясь то вправо, то влево. Наверное, думали мы, фотографирует великолепное поле боя у Атлантического вала.
Едва мы успели помахать руками соседним танкам, чтобы дать им знать, что мы живы, как в воздухе раздался рев и тонкий пронзительный свист. «Воздух!.. Воздух!..» Вокруг нас разверзся ад, и черный дым поднялся в небо стеной. С неба обрушивались все новые потоки разрушительной силы — штурмовики открыли огонь из пушек трассирующими снарядами…
Вечером нас сменила 3-я рота. Наш «тигр» потащился назад с разбитым радиатором. Двигатель раскалился докрасна, и заряжающий снял со стойки огнетушитель. Крайний дом в деревне, от которого остались только стены, служил командным пунктом нашей роты. Ротный Кальс сидел за столом, сделанным из разбитой двери, в тусклом, мерцающем свете свечи. В дыры в потолке видны были звезды. Кальс предложил нам сесть и усталым голосом быстро обрисовал ситуацию, перечисляя потери. Нашу базу перенесли дальше в тыл. Мы нашли немного воды в полупустой канистре и залили радиатор. Судя по звуку, он был пуст. В темноте мы побрели через деревню. Узкие улицы были завалены мусором и кусками стен. Крыши иных домов причудливо свисали, частично лишившись опоры. По лицам хлестали провода оборванных телефонных линий. Где-то корова, некормленая и недоеная, громко мычала от боли в переполненном вымени! Бродячая собака шарахнулась в темноту. В фонтане перед разрушенной церковью плавали утки. По обеим сторонам улиц длинными, молчаливыми колоннами двигалась мотопехота с пулеметами и патронными ящиками. Какая часть «Гитлерюгенд»? Скольким из них суждено было вернуться? Накануне во второй половине дня немецкие реактивные установки вместе с артиллерией вели огонь по скоплению вражеских танков и машин.
И вот снова раздался давно знакомый, казавшийся бесконечным вой. Тяжелый снаряд железнодорожного или морского орудия пролетел над нами и взорвался где-то в Фегероле, быть может, разнеся один из деревенских домов, в подвалах которых укрывался резервный батальон. Вся деревня и ее окрестности содрогнулись. Снова засвистели снаряды. Последовали оглушительные взрывы.
Где-то вдалеке взлетел на воздух дом. Через несколько минут последовал новый снаряд, вой от которого заглушал взрывы более мелких снарядов, непрерывно свистевших вокруг со стороны холма. Словно бы недостаточно уже было разрушений и безумия для немногих испуганных и жалких людей…
Немецкие резервы с каждым днем истощались все быстрее. Перебежчики с немецкой стороны перестали быть редкостью. Семнадцати и восемнадцатилетние юнцы попадали на фронт вместе с почтенными седыми отцами семейств. Близок был тот день, когда истощенная страна уже не сможет дать фронту ни людей, ни техники…
День за днем Союзники высаживали на берег новые дивизии и технику. Нехватка сырья? Неудовлетворенные потребности? На той стороне ничего подобного не было.
Всю ночь мы, сменяя друг друга каждые два часа, стояли в карауле и охраняли позиции наших танков. Потом мы по очереди меняли спальные места: у пушки — на башне — в креслах механика водителя и радиста и обратно.
Единственным спокойным временем суток были ранние предрассветные часы. Легкий утренний ветер постепенно разгонял туман и дым, окутавшие землю. Утренний свет с востока проникал во тьму оврагов и лощин. Капли росы блестели на травинках в первых лучах солнца, а птицы, уже давно проснувшиеся, щебетали утренние песни на ветвях елей.