Тем временем Гитлер затеял сложную перестройку фигур. По-русски это называется «сделать оргвыводы и принять меры». Для начала был отстранен генерал Функ, командовавший наступлением, и руководство взял на себя командующий Танковой группой «Запад» генерал Эбербах. Но Эбербах решил отложить новое наступление до 20 августа. Первая попытка немецкого блицкрига на Западном фронте провалилась с треском, слишком уж велико было неравенство сил. Впрочем, она дала определенные результаты. Части 5-й танковой и 7-й армий сами залезли в мешок в районе Фалеза.
Однако ставшему командующим 12-й Группой армий генералу Брэдли понадобилось много времени, чтобы осознать это. До командующего 3-й армией «гениального полководца» Паттона смысл происходящего вообще не дошел. Он продолжал гнать свои войска в самых различных направлениях, стремясь занять как можно большую территорию, и постоянно требовал у Брэдли подкреплений, «чтобы обеспечить свои фланги». Вместо нанесения одного мощного удара он двинул свои войска, что называется, по всему горизонту. XV корпус наступал на восток, XX корпус — на юго-восток, VIII корпус двигался на юг, не очень понятно зачем.
В своей книге генерал Брэдли приводит карту, изображающую положение во Франции на 14 августа, где положение армии Паттона гордо названо «линией фронта». Но ведь у линии фронта просто обязаны быть две стороны, а в данном случае вторая сторона, немецкая, отсутствовала. Дивизии Паттона катились по территории Франции в прогулочном режиме. А с учетом вспыхивающих тут и там восстаний французского Сопротивления можно сказать, что Паттон сумел реализовать розовую мечту советских довоенных теоретиков — глубокую операцию в ее кристально чистом виде. Это был глубокий прорыв механизированных сил, который немедленно приводил к политическим результатам — свержению «ненавистного антинародного режима». Вот такая странная ирония судьбы получается.
Иногда на карте театра военных действий складывается такая картина, которую способен понять даже американский генерал. И вот во время совещания Брэдли с Эйзенхауэром было решено попытаться захлопнуть ловушку, в которую немцы сами залезли. На всякий случай американцы проконсультировались по телефону с Монтгомери, и тот согласился с изменением планов. Однако, не желая упускать свой кусочек лавров, Монти потребовал, чтобы канадцы продолжали наступление, и котел был образован совместным ударом на Фалез с севера и юга. Оставалась сущая мелочь — найти силы для решающего удара. В советской или немецкой армиях с этим не возникло бы никаких проблем. Наши командиры могли выделить танковую армию, немцы — примерно равный ей по силам танковый корпус, но для западных союзников это была трудноразрешимая задача, потому что у них не было ни того, ни другого.
Как мы уже говорили, генерал Паттон ничего не понимал в происходящем, поэтому, даже получив недвусмысленный приказ Эйзенхауэра, попытался наступать в две стороны одновременно. Часть сил XV корпуса (но только часть!) он направил на Алансон, чтобы оттуда выйти к Аржантану. В результате к Алансону вышли только американская 5-я танковая и французская 2-я танковая дивизии. Завязались упорные бои, так как немцы совсем не были расположены отдавать город. Бои шли двое суток, после чего союзникам удалось-таки прорваться к Аржантану. Бои вокруг этого города отличались не меньшим упорством, но когда французы 13 августа все-таки вошли в Аржантан, немецкие танковые резервы почти сразу выбили их оттуда.
Действия Брэдли и Монтгомери в это время отмечены большим глубокомыслием. Немцы в результате своего неудачного наступления глубоко увязли на фронте Вир — Мортен — Барантон. Худо ли, хорошо ли, но 3-я армия Паттона наступала на Аржантан, поэтому мощный удар от Кана на Фалез и далее на Аржантан отрезал две немецкие армии. Вместо этого общими силами двух групп армий 10 августа было начато фронтальное наступление, которое, наоборот, выжимало немцев из намечающегося котла.
И все-таки положение немцев продолжало ухудшаться. Гитлер упрямо цеплялся за идею контрудара и не позволял отвести войска на линию Сены, хотя этот контрудар окончательно потерял всякий смысл. Модель и Эбербах были поставлены перед тяжелой задачей спасти то, что еще можно спасти, но при этом не слишком рассердить фюрера. Поэтому Эбербах перебросил к Аржантану 116-ю танковую дивизию и в очередной раз отложил начало наступления, теперь до 14 августа. Что на самом деле думал генерал — остается загадкой. Я не хочу огульно обвинять всех германских генералов, но если уж начальник ОКВ носит ласковое прозвище Лакейтель, это тоже кое о чем говорит. Эбербах хотел нанести удар с востока, отрезать и уничтожить прорвавшиеся две танковые дивизии союзников. Но, собрав под Аржантаном 1-ю танковую СС, 2-ю и 116-ю танковые дивизии, Эбербах обнаружил, что имеет всего 70 танков, в то время как каждая из дивизий союзников имела более 200 танков.