Впоследствии маршал Конев в своих воспоминаниях характеризовал этот период войны следующим образом:
«Непрерывные и кровопролитные сражения, которые хотя и не приносили нам ощутительных территориальных успехов, но сильно изматывали врага и наносили колоссальный урон его технике».
С 13 октября по 5 декабря части Калининского фронта уничтожили до 35 000 немецких солдат и офицеров, подбили и захватили 150 танков, 150 орудий разного калибра, большое количество мотоциклов и автомашин, сбили 50 самолетов. Активной обороной и наступательными действиями они сковали тринадцать гитлеровских пехотных дивизий, не позволив перебросить их под Москву, где развернулись решающие сражения.
К исходу операции войска Калининского фронта занимали по отношению к северному флангу группы армий «Центр» охватывающее положение, выгодное для перехода в наступление. Несмотря на то что эти бои не приносили крупных территориальных завоеваний, в них изматывались силы немцев, а части Калининского фронта приобретали боевую закалку.
Однако фронту не удалось ни окружить группировку противника в Калинине в октябре, ни прикрыть московское направление в середине ноября 1941 года.
Глава 6
Nach Moskau — jeden Preis![26]
Дитриху Шталльманну повезло и в этот раз. Когда «Сталинские органы» завели свою страшную песню, его командирский танк Pz.Kpfw.IV Ausf.F1 B.W. успел заехать за небольшой пригорок. Огненные стрелы русских падали слева и справа, поднимая фонтаны огня и дыма. Одно прямое попадание — и танк превращался в крематорий на пять человек! Но не только огнем поражали русские ракеты, они испепеляли души стойких танкистов Вермахта ужасом! Перед огненной стеной, кометами, падающими с небес, человеческий рассудок был просто бессилен… Обер-лейтенант Шталльманн пережил и это. Его танк единственный не получил серьезных повреждений. Остальные, из тех, что вернулись, — годились разве что на металлолом.
И хоть ремонтные подразделения работали словно черти у адских печей, восстановить все поврежденные танки было очень тяжело. Доставка запчастей шла с перебоями: виноваты были и широкая русская колея железных дорог, и партизаны, постоянно их взрывающие, и сами русские просторы с практически полным отсутствием нормальных дорог.
Те зенитки, которые были скрытно установлены для противодействия тяжелому русскому танку, были сметены огневым налетом. Это было новое русское оружие — совершенно неизвестное и недооцененное Вермахтом, такое же, как «тридцатьчетверка», тяжелый танк КВ-1, бронированный штурмовик Ил-2, истребитель Як-1… И бог весть что еще!..
«В Москву — до снегопада! Домой — до Рождества!» Солдаты Вермахта просто упивались этим лозунгом. Конечно, хотелось, как во Франции: два месяца боев — и вот он, Париж! Яркие женщины в юбках до колен и кружевных чулках, изысканное вино, Лазурный берег.
А здесь война стала страшной рутиной. Каждый километр ледяной русской земли пришлось поливать кровью, отвоевывать сотнями жизней баварцев, вестфальцев, лотарингцев… И с каждым днем потери росли.
Вот и сейчас обер-лейтенант Дитрих Шталльманн вместе с остальными танкистами их поредевшего панцер-батальона стояли на опушке леса перед свежевырытыми могилами. В выдолбленных в смерзшейся земле ямах лежали тела его товарищей. Капеллан читал заунывную молитву, прося Господа принять души усопших.
Навряд ли Господь захочет увидеть такие души — после всего, что они творили здесь, в России… И последнее пристанище — яма в мерзлой земле — вполне заслужено многими из этих завоевателей.
Сегодня обер-лейтенант Шталльманн командовал почетным караулом. В их обязанности входило и дать прощальный салют погибшим.
— Laden und Sichern! Зарядить и поставить на предохранитель! — скомандовал Дитрих.
Солдаты с лязгом вогнали обоймы в магазины «Маузеров 98К».
— Feuerbereit! Готовься! — заклацали затворы.
— Zielen! Целься! — винтовки взметнулись вверх.
— Feuer! Огонь! — Троекратно прозвучал в гулкой тишине леса сухой треск выстрелов.
— Entladen! Разрядить! — Солдаты разрядили оружие и взяли винтовки «на караул».
Церемониал — это все, что у них осталось. Тем, кто лег в мерзлую русскую землю, уже не нужно ни салютов, ни наград. Но вот только нужно ли это живым?.. Немецкие солдаты привыкли побеждать, молниеносно громить противника танковыми «клиньями». А что теперь? Оставалось только вгрызаться в оборону русских, теряя боевых товарищей и ожесточая свои сердца этими потерями. Пожалуй, Дитрих Шталльманн начинал понимать жестокое упорство русских в их обороне…