«Т-34 с его хорошей броней, идеальной формой и великолепным 76,2-миллиметровым длинноствольным орудием всех приводил в трепет, и его побаивались все немецкие танки вплоть до конца войны… В то время 37-миллиметровая пушка все еще была нашим сильнейшим противотанковым оружием. Если повезет, мы могли попасть в погон башни Т-34 и заклинить его. Если еще больше повезет, танк после этого не сможет эффективно действовать в бою. Конечно, не очень-то обнадеживающая ситуация!
Единственный выход оставляло 88-миллиметровое зенитное орудие. С его помощью можно было эффективно действовать даже против этого нового русского танка» — а это уже из воспоминаний знаменитого немецкого танкового аса Отто Кариуса.
Начальник Куннесдорфского полигона полковник Эссер в декабре 1942 года на заседании военно-технической секции союза германских инженеров докладывал:
«Из числа новых танков особенно выделяется танк Т-34, обладающий рекордной скоростью — 54 километра в час и удельной мощностью восемнадцать лошадиных сил на тонну. Русские создали танки, которые конструктивно и в производственном отношении, безусловно, заслуживают внимания и в некоторых отношениях превосходят танки наших прочих противников».
Один из преподавателей бронетанковой школы в Вюнсдорфе высказывался в марте 1942 года более категорично:
«В Красной Армии наиболее грозным является танк Т-34. Его эффективное вооружение, талантливо использованные наклоны брони и высокая подвижность делают борьбу с ним тяжелой задачей».
А теоретик и практик германских танковых войск генерал-полковник Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата» писал:
«…В ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины. Непосредственно на местах они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важных деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось с отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских».
Так что практичные немцы весьма высоко оценили боевые качества и функциональность знаменитой «тридцатьчетверки».
И вот здесь хочется сделать небольшое авторское отступление. Сейчас принято ругать советских военачальников, советских конструкторов и инженеров — мол, не заботились они о русском солдате.
Нынешнему поколению очень тяжело понять условия тотальной войны, той, в которой мы, пусть и ценой огромных жертв, победили.
Речь идет не о простом сопоставлении технических характеристик той же «тридцатьчетверки» и, например, «Пантеры» или «Тигра». Наши танкисты считали Т-34 нормальным танком, на котором можно было вполне эффективно воевать. Ведь сражались прежде всего люди, а потом уж техника.
Вот что говорит танкист, ветеран 63-й гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого танкового корпуса Николай Яковлевич Железнов:
«…По существу, пока 85-миллиметровые пушки не было, мы, как зайцы, от „тигров“ бегали и искали возможность, как бы так вывернуться и ему в борт влепить. Тяжело было… Ну, а когда появился Т-34-85, тут уже можно было выходить один на один…» [36]
То есть дуэль среднего нашего и тяжелого немецкого танка для наших солдат была хоть и опасной, но вполне ожидаемой. И экипажи в большинстве своем не терялись в такой сложной ситуации, поскольку полагались на собственное мужество и опыт.
Жаль, что гитлеровцы, наши враги, воздают должное нашему оружию, в то время как сейчас его ругают наши «либерасты-демократы»!..
Трофейные танки Дитриху Шталльманну понравились. Непривычно, конечно, да и тесно очень в башне и в боевом отделении, опять же — должность наводчика орудия не предусмотрена. Но зато танк очень простой и надежный. А его ремонтопригодность была и вообще выше всяких похвал! Доступ в кормовой отсек к двигателю и трансмиссии был очень простым: через откидные люки и также откидывающийся наклонный кормовой бронелист.
Но больше всего Дитриха Шталльманна и Алекса Кнаге поразил дизельный двигатель! С алюминиевым блоком цилиндров! С ума сойти: русские использовали дефицитный «крылатый металл» в танкостроении! Поэтому «сердце» боевой машины оказалось легким и довольно надежным, особенно — на морозе. При низких температурах карбюраторные моторы немецких танков становились капризными, часто вообще не заводились. К тому же и работали они преимущественно на искусственном эрзац-бензине. Зато русский дизель работал уверенно и мощно.
Такой же мощной оказалась и длинноствольная 76,2-миллиметровая пушка. За счет сбалансированного сочетания сравнительно высокого действия как против бронированных, так и против небронированных целей, она в 1940–1941 годах являлась самой универсальной и мощной среди всех танковых артсистем. Очень важная особенность: русская танковая пушка могла стрелять любыми 76-миллиметровыми снарядами полевой артиллерии, так что проблем с боекомплектом не возникало.
Снарядов и других боеприпасов гитлеровцы тоже захватили вдосталь.
Алекс Кнаге ругался, конечно, заняв место механика-водителя. Рычагами управления мог ворочать, наверное, только лишь былинный русский богатырь. А сам отсек страдал теснотой и не очень хорошей обзорностью. Но все же управлять танком оказалось довольно легко. А широкие гусеницы и довольно высокая удельная мощность в восемнадцать и более лошадиных сил на тонну создавали «тридцатьчетверке» весьма высокие динамические характеристики.
Вот что было откровенно дерьмовым, по мнению немецких танкистов, так это обзорность и радиосвязь. Сам Дитрих Шталльманн не раз помянул любимые ругательства «Аржмайстера», пока освоился у орудия. Наблюдать за полем боя, стрелять из пушки и пулемета, да еще и командовать подразделением было практически невозможно! Как же с этим справляются сами русские?!
Но тем не менее Дитриху Шталльманну не впервой было «кататься» на трофейной технике. В Польше, например, он воевал на трофейном чешском танке Pz.Kpfw.38(t) «Прага». Этот легкий «панцер» был, в принципе, неплох, сочетая в своей конструкции неплохую подвижность и огневую мощь 37-миллиметровой полуавтоматической пушки «Шкода» А-7 с длиной ствола в 47,8 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда в 762 метра в секунду.
Однако броня чешских танков была хрупкой, а они сами были собраны на стальных каркасах, к которым бронелисты крепились заклепками. В итоге осколки отколовшейся изнутри брони и увесистые обломки крепежа создавали внутри танка своеобразную шрапнель.
Уродливый кривой шрам на лице Шталльманна как раз и остался после того, как их хрупкую броню пробил польский снаряд и осколки бронеплит, словно шрапнель, стеганули по экипажу…
Теперь вот пришлось осваивать русскую «тридцатьчетверку» — у нее хоть с броней все было нормально. Наклонные бронелисты обеспечивали великолепную противоснарядную защиту. Уж в этом-то обер-лейтенант, да и весь его танковый экипаж убедились на собственном горьком опыте.
Вальтер Зибер был временно «понижен в должности» до заряжающего и теперь разбирался с укладкой семидесятишестимиллиметровых снарядов. Они располагались в стенках башни и в специальных «чемоданах»-укладках на полу боевого отделения. Это тоже было не очень удобно. Сами унитары оказались более тяжелыми, чем немецкие 75-миллиметровые выстрелы. А уж тем более их нельзя было сравнить с «компактными» 50-миллиметровыми унитарами. Но зато русские снаряды и были помощнее германских.