Нищий засунул драгоценную терку в карман штанов и побежал на ближайший постоялый двор. Там он попросил комнату, якобы для ночлега, заперся в ней, и со словами «Почеши рыло!» поскорей провел теркой по губам. Сияющий золотой дукат выскочил изо рта и покатился по полу. «Почеши рыло!»- вновь воскликнул нищий — и получил еще золотой. Не беда, что всякий раз терка срывала у него с губ кусочек кожи! До поздней ночи нищий неустанно трудился, как прилежный рудокоп, и добыл у себя изо рта солидную горку золота. Наутро он продолжил работу, хотя губы у него саднило, рот распух, покрылся безобразной коркой и скоро стал похож на свиное рыло. Ему пришлось завязать рот повязкой, а когда он показывался за воротами, уличные мальчишки освистывали его и кричали обидные слова.
Не прошло и месяца, как наш нищий сделался так богат, что построил себе большой красивый дом и зажил в роскоши и довольстве. Вечера он проводил в трактире, в шумной компании веселых собутыльников и не скупясь пускал на ветер золотые, добытые чудесной теркой. А если кто из приятелей вдруг вставлял острое словцо про его рыло, он говорил «Почеши рыло!», и маленькая терка принималась так усердно чесать обидчика, что тот потом уж строго держал язык за зубами — а то неровен час поранишься.
Так прошло семь лет. Оборванный, брюзгливый нищий превратился в благородного господина, у которого, наверное, птичье молоко — и то было, да дом — полная чаша, и слуги на каждый случай — бросались исполнять всякое его желание. Короче говоря — ему были доступны все мирские радости. Так что единственную печаль — вечно израненные губы — можно было как-то и пережить.
И вот однажды этот богач, всем-то на свете довольный, сидел в удобном кресле в своей роскошной гостиной и с наслаждением попивал огненное венгерское вино. Тут отворилась дверь, и в комнату вошел маленький хромой человечек в зеленом бархатном камзоле.
«В чем дело? Чем обязан? — гневно вскричал хозяин. — Отправляйтесь к моему камердинеру!» Зеленый человечек захихикал. «Нет уж, позволь, камердинер нам теперь ни к чему! — со смехом произнес он. — Все, семь лет истекли. Идем со мной!»
С перепугу у благородного хозяина стакан с вином выпал из рук. Но он быстро пришел в себя, посмотрел непрошеному гостю прямо в глаза и сказал: «Вот еще — „идем со мной!“ Нет, дорогой мой, слушаться других я разучился. У меня для таких, как ты, одно средство: „Почеши рыло!“» Не успел он договорить, как терка выскочила у него из кармана и пошла чесать черта прямо в рыло. Тот и так и сяк — и с ножки на ножку прыгнет, и через голову перекувырнется — ничего не помогает. Он и умолял, и пощады просил, а терка знай себе чешет! Ведь глупый чертяка семь лет назад, когда терку дарил, совсем позабыл так ее заколдовать, чтобы та на него самого не набрасывалась.
Бросился, наконец, черт перед господином Почеши-рыло на колени и стал молить о пощаде. Но терка только тогда чесать перестала, когда черт, воя от ярости, торжественно пообещал не забирать его душу.
Черт, окутанный ядовитым серным облаком, выскочил за дверь, а господин Почеши-рыло так и жил себе припеваючи, до самой своей смерти, вкушая плоды начесанного теркой богатства.
Дьявол и оружейница
В начале шестнадцатого века на Оружейной улице, где проживали все мастера, изготовлявшие луки и стрелы, занимался своим ремеслом оружейник Каспар Пергауэр. Дело ладилось, работа спорилась, выручка согревала сердце и жить бы ему не тужить. Чему удивляться, что вскоре он нажил состояние, о котором мог только мечтать. Добродушный, жизнерадостный, готовый прийти на помощь соседу, он пользовался уважением окружающих, и все было бы в полном порядке, если бы не его женушка!
Урсула, невеста Каспара, в ту пору, когда он в нее влюбился, была красивой девушкой, бережливой, домовитой, и мастер считал, что ему привалило счастье. Правда, уже тогда она была остра на язык и за словом в карман не лезла, но от этого меньше нравиться ему не стала. Пройдет время и все образуется, думал он; станет старше и поумнеет. Ну, ввернет она один раз словечко, кому от этого плохо! Поэтому он пропустил мимо ушей предостережения приятелей, сочтя их добрые намерения завистью, и женился на Урсуле.