Сначала, как он ни прислушивался, все было тихо, лоскут спокойно лежал на столе. Но когда часы пробили полночь, тут-то и началось. Лоскут на столе вдруг задергался, и рядом с ним портной увидел маленького голенького человечка, который сновал вокруг с большими ножницами и кроил так лихо, что любо-дорого посмотреть. Портной затаился в своем уголке и оттуда беспомощно наблюдал, как человечек спокойно снял мерку, скроил штаны, потом вдел нитку в иголку и, как заправский портной, принялся шить. Работа у молодчика спорилась, и, когда часы пробили час ночи, он вскочил, со смехом показал бедняге портному длинный нос и исчез вместе с штанами, не дожидаясь, когда наш храбрец оправится от испуга.
Тут уж портной выскочил из укрытия и бросился к столу. Он подумал, что, наверно, заснул и видел все это во сне, но остаток сукна снова уменьшился, и желанные штаны для учителя так и остались мечтой.
Эта история так подействовала на портного, что с этой ночи он перестал отстригать себе кусочки от чужого сукна, а кроил честно и добросовестно. Маленький воришка больше никогда не показывался в мастерской, дела у мастера пошли в гору, и он нажил себе состояние честным трудом.
Бродячий точильщик и черт в замке Дюрнштайн
Случилось это в те времена, когда рыцари уже вымерли, а заброшенные замки постепенно стали превращаться в руины. Замок Дюрнштайн тоже был заброшен своими обитателям и, разрушаясь от времени, печально глядел пустыми глазницами окон с вершины скалы в волны Дуная, которые плескались у ее подножия. Однако окрестные жители говорили, что по ночам за его могучими каменными стенами начинается какая-то странная жизнь, лают собаки, раздаются непонятные гулкие звуки. Самые робкие из обитателей Дунайской долины советовали держаться от замка подальше, потому что там бесчинствует нечистая сила.
Однажды в Дюрнштайн забрел бродячий точильщик, который ходил по дворам и точил крестьянские пилы. Дело было вечером, и он искал, где бы заночевать. Но ни в одной гостинице не нашлось для него свободного места, а поскольку одет он был, как обыкновенно бывают одеты все люди его ремесла, в убогое, потрепанное платье, то никто из жителей города не захотел дать ему пристанище. Наконец один почтенный горожанин посоветовал ему подняться в покинутый замок, уж там-то, мол, найдется свободная спальня и, может быть, даже кровать с шелковой периной. Напоследок дюрнштайнец честно предупредил путника, что в замке водятся привидения.
— Ну, это не беда! — ответил точильщик. — На такие пустяки я не обращаю внимания!
Он закинул за плечо железные тиски и не спеша побрел в гору. По дороге к замку ему повстречался старичок, который спускался с горы. Старик спросил путника:
— Куда, друг, собрался на ночь глядя?
— Да вот хочу переночевать в замке, потому что в городе не нашлось свободного места, — ответил точильщик.
— Там наверху ты всю ночь не сможешь глаз сомкнуть, — сказал ему старичок, — потому что в замке хозяйничают черти.
Но точильщик не испугался:
— Авось, меня они не тронут! — ответил он старику и спокойно продолжал путь.
В замке он и впрямь нашел хорошую кровать, растянулся на ней и, усталый с дороги, тотчас же уснул. В полночь точильщика разбудил громкий собачий лай. Он недовольно перевернулся на другой бок и только заткнул уши пальцами, собираясь снова уснуть. Но тут началась такая свистопляска, такой поднялся шум и гам, что как ни старался точильщик, а заснуть ему больше не удалось. Он поднялся, сел на кровати, достал из кармана горсть орехов и принялся от скуки грызть. Вдруг, откуда ни возьмись, перед ним появился черный как сажа черт, сверкнул на него глазами и закричал:
— Эй ты, бездельник! Что это ты тут затеял!
— Грызу орешки, — невозмутимо ответил точильщик.
— А ну-ка, дай и мне попробовать! — потребовал черт и подставил горсть.
Тут парень, не будь дурак, зачерпнул из другого кармана горстку камешков, которые подобрал по дороге, и как ни в чем не бывало протянул черту. Тот их схватил, да не разобравшись, сунул себе в пасть. Но едва он куснул, зубы-то и обломал, они так хрустнули, что даже искры посыпались из пасти.
— Чтоб тебя! — выругался черт со злости. — Никогда со мной еще такого не бывало, чтобы я не мог раскусить орех! Как это ты их так ловко щелкаешь?
— Подумаешь, чудеса! — усмехнулся парень, а сам щелк да щелк орех за орехом. — Недаром же я точильщик и умею точить железные зубья пил, вот я и себе так наточил зубы, что мне теперь любой орех нипочем. Если хочешь, я и твои наточу как следует. А то даже жалко смотреть, как ты с простым орехом не можешь управиться.
Черт сразу растяпил свою поганую пасть и подставил парню.
— Нет, так не пойдет! — отмахнулся от него точильщик. — Дело тут не простое. Дай-ка я вначале прикручу твою голову тисками, чтобы она не качалась туда-сюда, когда я буду точить.
Глупый черт послушно запрокинул башку, как ему было сказано, и сам засунул ее в тиски, а точильщик быстренько их завинтил и прикрутил так крепко, что у черта хрустнули кости и он жалобно завопил:
— Ой-ой! Перестань! Что за дьявольские штучки! Мне же больно!
Но точильщик точно и не слышал его, а только еще сильнее заворачивал винты, так что черт весь скривился и заверещал:
— Ой, отпусти! Ой, отпусти, бездельник! Так больно, что мочи нет терпеть!
Тут точильщик заговорил с ним другим голосом и сам прикрикнул на черта:
— Ага! Попался, наконец, адово отродье! Теперь ты у меня никуда не денешься! Сейчас я тебя проучу. Что ты это за моду взял добрых людей пугать? Попался, так уж сиди! Никуда я тебя не выпущу, пока не дашь обещания, что больше никогда не будешь безобразничать по ночам в замке Дюрнштайн!
Видит черт, что дело плохо и, хочешь не хочешь, надо давать обещание, а не то, чего доброго, совсем башка треснет.
— Никогда больше я сюда не вернусь! — сказал черт. — Пропади пропадом этот замок Дюрнштайн! Меня сюда больше нипочем не заманишь!
Тут точильщик развинтил тиски, черт с воем выскочил и пустился наутек так, что только пятки засверкали. В развалинах замка Дюрнштайн он с тех пор больше никогда не показывался, но против точильщика затаил злобу и решил, что тот еще поплатится у него за свою проделку.
А точильщику понравилось в Дюрнштайне. Он поселился в этом городе и спустя несколько лет обзавелся своим домиком и взял в жены красивую славную девушку. Однажды в воскресенье молодые весело гуляли в лесу, и тут вдруг из кустов перед ними выскочил черт, да как закричит:
— Ну, держись, негодяй! Сейчас ты у меня за все поплатишься! Но точильщик только засмеялся и говорит:
— Иди сюда, голубчик! Тиски-то вот они, при мне. Хочешь их снова отведать?
При слове «тиски» черт так перетрусил, что поджавши хвост пустился наутек с такой скоростью, что только искры взвились из-под его копыт! И уж с того дня он больше никогда не тревожил точильщика.
Привидения в замке Шауенштайн
Закончилась тридцатилетняя война, и толпы бывших наемников разбрелись, возвращаясь в родные места. Только многим некуда было возвращаться. У них не было ни семьи, ни родни, и они так и мыкались по дорогам, не зная, где остановиться.
Один такой неприкаянный служака очутился во время своих странствий в окрестности замка Шауенштайн. Поздно вечером он набрел на придорожный трактир. Там редко бывали посетители, поэтому хозяин сразу подсел к новому гостю и затеял с ним разговор. Выслушав горестную историю служивого, который стал бродягой и не знал, где ему завтра доведется поесть и преклонить голову, хозяин посоветовал ему попытать счастья в замке Шауенштайн. Он рассказал, что вот уже сто лет на замке лежит заклятие: там спрятан богатый клад, давно дожидающийся счастливчика, который сумеет ею добыть.
— Надо, правда, сказать, — заключил хозяин свой рассказ, — что до сих пор это еще никому не удавалось. Много людей входило в замок, но обратно еще никто не вышел. Все сгинули без вести.
Старый вояка не раз уже глядел в глаза смерти и подумал, что его такая угроза не напугает. Он узнал у хозяина дорогу к замку, попросил у нею кусочек освященного мела и освященную свечку и на следующий день отправился на юру, где стоял замок. Из окон замка лился яркий свет, ворота стояли открытые; солдат вошел, на ощупь пробрался по темным переходам и очутился в просторном зале, озаренном сотнями свечей. Там он не встретил ни одной живой души. Солдат поставил освященную свечку на стол, очертил освященным мелком круг на полу, сам сел посередине и, вынув из ножен меч, принялся ждать, когда наступит полночь. Долю ли, коротко ли он прождал, но вдруг на него накатила такая жуть, что хоть вставай да беги без оглядки. И в тот же миг часы пробили полночь.