И вот теперь изгнанная русалка познала, что такое боль и печаль.
Каждый вечер сидела она на берегу и жаловалась прежним подругам на свою беду. Однажды вечером услышал ее сетования и Князь. Он почувствовал к ней сострадание, но ее нельзя было оставить безнаказанной. И тогда он поручил ей во искупление грехов воздвигнуть на берегу Оссиахского озера небольшую церковь. А так как по вине русалки люди пролили бесчисленное множество слез, ей должно было увлажнять собственными своими слезами известковый раствор для постройки храма. Долго-долго надрывалась русалка, громоздя камень на камень; она выплакала все слезы, увлажняя раствор, и после почти бесконечных долгих лет, коим, казалось, не будет конца, на вершине горы вознеслась выстроенная новая церковка. А русалке дозволили снова вернуться в озеро к ее сестрам.
Гора сокровищ близ Метница
В окрестностях Метница высится крутой скалистый склон, у подножия которого виднеется углубление, похожее на грот. Сказывают, будто здесь и есть ход, что ведет к несметным сокровищам в недрах горы. Однако же только счастливчик, тот, кто родился в воскресенье, имеет в Пасхальную ночь доступ к скрытым богатствам, да и то лишь в том случае, если эта ночь совпадет с воскресной, потому как только такой человек обладает властью надо всем великим сонмом подземных духов, что охраняют сокровища.
Однажды явилась в здешние места бедная вдова с ребенком. Дошли и до нее слухи о сокровищах, а так как она сама родилась в воскресенье, захотелось ей попытаться проникнуть в скалу и добыть богатство. В Пасхальное воскресенье, вечером, она, преисполненная тайного страха, отправилась, вся дрожа, к скале. Своего маленького ребенка вдова вела с собой. Внезапно она услыхала какой-то отдаленный шум, а скалистый склон озарился призрачным светом. Пред ней раскрылись могучие врата, из них вышел какой-то уродливый гном и кивком головы потребовал, чтобы вдова прошла через врата.
С ребенком на руках шагнула она в скалу и очутилась в просторном, светлом зале, полном драгоценностей. С удивлением разглядывала она изобилие золота и сверкающих драгоценных камней, мерцавших и блестевших на полу и на стенах.
— Можешь взять с собой все, что только захочешь, — сказал гном.
Женщина нерешительно брала то несколько слитков золота, то горстку сверкающих камней. В конце концов она усадила ребенка на пол, чтобы освободить руки для сокровищ. Но оставаться в пещере с сокровищами можно было совсем недолго, и гном попросил ее поторопиться. Тогда вдова собрала в спешке все, что успела захватить, и быстро выбежала на волю. Скалы с глухим шумом сомкнулись за ее спиной, а врата, ведущие к сокровищам, исчезли.
И только теперь мать снова подумала о ребенке, о котором она, ослепленная видом сокровищ и охваченная своим рвением собрать их побольше, совершенно забыла. Она стояла со своими сокровищами и отчаянно плакала, не спуская глаз со скалистого склона, отрезавшего ей путь к ребенку. Вдова прокляла свою алчность и швырнула далеко прочь золото и драгоценные камни, которые еще держала в руках. Сетуя, она рвала на себе волосы.
И только когда занялось утро, бедная женщина обрела спокойствие, подобрала брошенные драгоценности и покинула в печали это жуткое место. О купленном такой дорогой ценой богатстве она и знать больше не желала и раздарила все золото и драгоценные камни беднякам и тем, кто терпит нужду.
Минул ровно год, и женщина вернулась обратно к скале, так как втайне надеялась, что ее еще раз впустят в недра горы, и она отыщет ребенка. И, в самом деле, надежда не разочаровала ее. В Пасхальную воскресную ночь скалистая стена разверзлась вновь, и она увидела, что ребенок ее, сидя в пещере, весело играет со слитками золота.
С криком радости рванула женщина к себе свое дитя и поспешила с ним вон из пещеры, не бросив ни единого взгляда на богатства и сокровища. Она целовала и ласкала ребенка и благодарила небо за то, что оно снова вернуло ей малыша.
С той поры вдова не думала больше ни о богатстве, ни о золоте, а лишь от всего сердца радовалась, что снова обрела своего ребенка. И жили они хотя и скромно, но счастливо.
Погубитель змей в долине Глянталь
В давние-предавние времена благодатная ныне долина Глянталь была пустынной, заболоченной дикой глухоманью с обильно гнездившимися там змеями да гадючьим отродьем. Никто не осмеливался селиться в Глянтале, и лишь на окрестных холмах обитало несколько бедных крестьян, что едва-едва могли прокормиться.
Но вскоре и они на своих холмах уже не чувствовали себя в полной безопасности от змей. Змеи размножались со зловещей быстротой. Они заползали в дома, проскальзывали в кровати и в шкафы, свободно располагались в горницах, и никакую снедь не пощадила их прожорливость и жадность. Они взвивались вверх на столы и безбоязненно жрали прямо из мисок рядом с перепуганными насмерть людьми.
Не удивительно, что злосчастные глянтальцы впали в безнадежное отчаяние; они перепробовали все на свете, чтобы истребить змей, но ничто не помогало — ни огонь, ни яд, ни благочестивые молитвы, ни обход полей с молебном.
Потому-то крестьяне и решили покинуть эти жуткие края и уже начали собирать свои нехитрые пожитки, как вдруг однажды вечером пришел туда какой-то подмастерье и услыхал об ужасной тамошней змеиной напасти. К великой радости всех местных жителей он тотчас заявил, что готов истребить всех змей — и малых и больших, если его заверят в том, что среди них нет белой змеи, а иначе ему точно конец. Так как никто во всей окрестности никогда белую змею не видел, чужак уже на следующее утро приступил к делу. На холме, где ныне располагается селение Фридлах, он велел навалить вокруг раскидистого дуба сухую древесину лиственных деревьев и смолистый еловый хворост. Потом он попрощался с людьми, потому что, по его словам, если только белая змея, Королева Змей, все же явится, то он уже ныне — все равно что мертв. А если ему и впрямь суждено умереть, чего он, ясное дело, не желает, то пусть глянтальцы ежегодно служат мессу за упокой его души.
Крестьяне весьма охотно дали ему такое обещание, и подмастерье вошел в круг, взобрался на верхушку дуба и вытащил из кармана маленькую флейту. Он велел зажечь костер, поднес флейту к губам и начал наигрывать всевозможные причудливые напевы. Внезапно повсюду все задвигалось и зашевелилось, в траве и в сухих ветвях зашуршало и зашипело, а все ямы и груды камней ожили. Бесчисленное множество змей ползло туда, ползли змеи большие и малые, змеи, покрытые коричневыми и черными пятнами, всевозможные гадюки с ядовитыми язычками. Из домов и конюшен, из ущелий и канав, из скал и болот ползли они сюда, взбираясь на холм и подползая как можно ближе к огню.
С волшебной силой притягивали их звуки флейты: змеи стремились перепрыгнуть огненный круг, но тут же сгорали заживо.
Но вот, наконец, сгорела последняя змея, и подмастерье, что играл на флейте, уже уверовал в победу. Он торжествующе замахал своей флейтой, а глянтальцы разразились радостными криками. Внезапно, к своему ужасу, все увидели гигантскую белую змею с короной на голове. Подмастерье, сидевший на верхушке дерева, побелел, как полотно. Могучая змея, извиваясь, мощными прыжками поднималась на вершину холма и зловеще быстро приближалась к огню.
Подмастерье не переставая играл, флейта звучала еще призывней и сладостней, чем прежде. На какой-то миг змея подняла изящную голову, словно прислушиваясь к таинственной игре, затем снова поползла к пламенеющему кругу. Пред самым огнем она вихрем взвилась ввысь и подпрыгнула — и флейта смолкла! Словно стрела, выпущенная из лука, Королева Змей перепрыгнула пламенеющий круг и кинулась на шею подмастерья, игравшего на флейте. Крепко вцепившись друг в друга, рухнули они в огонь и сгорели.
Змеиной напасти пришел конец — однако же храбрый подмастерье пожертвовал за это жизнью. Глянтальцы же не преминули сдержать обещание. Ежегодно в годовщину этого события в церкви, построенной на том холме, служат так называемую Змеиную мессу.
Кузнец с берега Румпельбаха
Есть в Кернтене Дикий ручей — Вильдбах, низвергающийся в долину с таким шумом и грохотом, что каждый в округе называет его только Румпельбах — Гремучий ручей.