Он жаждал смерти и молил небо ниспослать ему белую розу… Но шли годы, и ждал он — напрасно. Белая роза так и не появилась на его аналое.
Однажды девятнадцатилетнего юношу нашли лежащим на могиле патера Винченца. Лицо мертвеца дышало спокойствием, а правая его рука обхватила белую розу, что росла на могиле.
С того самого дня чудеса с розами в монастыре Арнольдштайн больше не приключались.
Как кузнец из Притчица об заклад с дьяволом побился
На окраине Притчица некогда росла столетняя липа. В нее уже много раз попадала молния и спалила ствол до середины, но по-прежнему зеленела и цвела ее крона, под которой укрылась хижина молодого кузнеца.
Год подходил к концу, и во всей деревне готовились к близкому Рождеству. Лишь кузнецу, давно похоронившему родителей, было не до праздников. Угрюмо ударил он напоследок раз-другой молотом, прибрал в кузнице и запер дверь.
Потом он запряг в сани свою единственную коровенку и поехал в лес, где у него под ветвями сосны было припрятано немного древесного угля.
Быстро погрузил он уголь в сани, и тут кто-то проскрипел у него над ухом:
— Что это ты, Мартин, сегодня невесел, точно все тебе не по сердцу?
— Отвяжись ты от меня, — только и проворчал кузнец.
Тут из-за ветвей вышла старушонка и подбросила ему на сани вязанку хвороста, а потом испытующе поглядела Мартину в глаза:
— По всему видно, тебе нужны деньги. А денежки сами идут к тебе в руки. Сегодня, в рождественскую ночь, можно разжиться деньгами на Змеином острове. Не ты первый там разбогатеешь.
— Разбогатеешь, а душу свою потеряешь, — буркнул парень.
Старуха хитро подмигнула ему.
— Такого ловкого гребца, как ты, везде поискать. От острова до Вроднигова утеса доплыть за один час — парню вроде тебя раз плюнуть.
— Соседушка, я оставлю хворост у вас под дверью, а сам вернусь-ка лучше домой. Условился нынче и завтра ловить за Вроднига рыбу. Что-то он занемог.
— Да-да, у него все кости ломит, а тут и талеры не помогут, — захихикала старуха.
У богатого крестьянина Вроднига из бухты Мариа-Верт была пригожая дочь. Звали ее Тони, и кузнец из-под липы любил ее всем сердцем. Однако отец девицы был честолюбив и мечтал о зяте с хорошей усадьбой и полными сундуками. Не хотелось ему выдавать дочку за бедняка, который каждый вечер переплывал ради нее озеро и все глаза на нее проглядел.
Мартин поехал на санях домой, привез уголь в кузницу, а сам все раздумывает, добра ли желала ему чудная старуха.
Стало темнеть, и кузнецу пора было отправляться на озеро. Под Рождество как раз начиналась путина. Старый Вродниг взял на откуп у бенедиктинцев рыбный промысел поместья Пертчах, а его собственные рыболовные угодья с ним граничили. Рыбу он поставлял в монастырь в Клагенфурте.
Молодой кузнец сам вызвался помочь, выручая больного старика. Холод и ветер были ему нипочем — он усердно забрасывал сети и полными втаскивал их в лодку.
Форели, или пресноводные сельди, как шутя называл их епископ монастыря, лишь раз в год появлялись на поверхности озера, и тогда их ловили целыми косяками.
Но нынче Мартину особенно повезло. На зависть другим рыбакам он только успевал раз за разом вытягивать полные сети. Когда колокола зазвонили к вечерне, а луна облила серебристым блеском горы и воду, он сдал свой богатый улов хозяину и вернулся к себе домой.
В полночь захотелось ему еще раз отправиться на лодке в Мариа-Верт ко всенощной. Ночью грянул такой лютый мороз, что озеро того и гляди могло замерзнуть. Но кузнец не испугался, потому что вырос на озере и знал его повадки.
Противоположные берега и горы Караванке виднелись ясно, до них было рукой подать, и Мартин медленно скользил по ночному темному озеру. Из освещенных окон домов и церквей на воду ложились полоски света, и одиноко плывущий Мартин предался мечтам о будущем.
Замечтавшись, он сам не заметил, как очутился возле Змеиного острова. И тут различил он две темные фигуры. Он узнал давешнюю старуху из леса, а рядом с ней стоял человек в охотничьем платье. Старуха кивнула ему и поманила к себе. «Как старуха глухой ночью попала на остров? — подумал Мартин. — Уж не нужно ли ей помочь? Ведь лодчонка у нее совсем утлая, не перевезти ли ее на другой берег?»
Со скрежетом уткнулась его лодка в прибрежный песок. «Зачем пожаловал сюда подлипский кузнец?» — спросил охотник грубым голосом. Чуть помедлив, старуха ответила: «Это я его сюда пригласила. А уж зачем он пожаловал, не трудно догадаться. Он хочет побиться об заклад, что за час доплывет до Вроднигова утеса. Ежели выиграет он, бросишь ему на берег десять кошелей старых талеров, проиграет — будет служить тебе вечно!»
«Слышал? Будешь служить мне вечно!» — вскричал охотник.
Над озером раздались двенадцать ударов колокола. Старуха оттеснила Мартина к лодке и, когда он сел, с такой силой оттолкнула ее, что Мартин сразу очутился далеко от берега. Она, хихикая, крикнула ему вслед: «Много денег, Мартин, много денег! Пошевеливайся! Ты же лучший гребец на озере! Хи-хи-хи!»
Кузнец уже довольно далеко отплыл от Змеиного острова, когда этот противный голос потонул в звоне колоколов. Изо всех сил налег он на весла, и его лодка стремительно понеслась по воде, рассекая волны.
Он уже не замечал холодного северного ветра и не чувствовал своих окоченевших пальцев, не видел, как четко отражался в воде лунный свет и как сильно бились волны о корму. Его лишь подстегивали слова: «Ты будешь служить мне вечно!»
Мариа-Верт осталась позади. Издалека доносились звуки органа и рождественские песни. «Знать бы, где Тони. Может быть, она в церкви?» С новыми силами поднял он весла. Как дребезжали и позвякивали льдины вокруг лодки, с каким трудом он подымал весла! Лодка вздымалась, прежде чем продвинуться вперед, — и тут пробило половину первого.
Мартину не так уж далеко оставалось до цели, но чем ближе подплывал он к берегу, тем порывистее делался ветер, тем прочнее лед сковывал озеро. Веслом он отталкивал льдины. Еще несколько ударов веслом — и он проплыл еще немного. По ею телу струился пот. Неужели не на что надеяться?
Он в изнеможении оглянулся. И тут он увидел позади другую лодку, которая плыла следом. Не на помощь ли ему она спешит? Но не тут-то было. Он услышал смех и хихиканье, и сердце у него едва не остановилось от страха. Вот, не выдержав ужасного напряжения, разбилось в щепки одно весло, корма затрещала и прогнулась, в лодку просочилась холодная вода, а ледяная корка больше не поддавалась.
За спиной он услышал вопль старухи: «Ты будешь служить ему вечно! Будешь служить ему вместо меня, а я теперь спасена!»
Тут Мартин выломал доски сиденья, бросил их на лед и осторожно лег на них плашмя. «Тони!» — крикнул он, а сам уже и не чаял спастись. Потом он впился ногтями в жесткую ледяную корку и рывок за рывком пополз к берегу.
Башенные часы на церкви в Мариа-Верт пробили четыре четверти, и маятник приподнялся для часового удара. Он увидел впереди свет. То была Тони, она держала в руках фонарь и громко взывала: «Помоги нам, Дева Мария!»
Позади раздался леденящий душу крик. На небе сверкали молнии, а сквозь раскаты грома Мартин расслышал голос охотника: «Ты не нашла себе замены! Твое время истекло!» — ив тот же миг привидение растаяло как дым.
Мартин в беспамятстве лежал у ног Тони. Девушка склонилась над ним и пыталась привести его в чувство, но тщетно. Тогда она позвала на помощь отца. Тот через некоторое время приковылял, потирая руки и бормоча: «Гром в полночь сулит столько пшеницы, что гумно треснет». Но когда он увидел лежащего без памяти парня с израненными руками, то сжалился над ним и помог дочери перенести его в дом.
Пока Тони хлопотала вокруг Мартина, старик еще раз спустился на берег, чтобы присмотреть за лодкой бедняги, и нашел в ней к своему удивлению десять кошелей, туго набитых старыми талерами.
От любовного ухода Тони кузнец быстро стал поправляться, а когда он совсем выздоровел, в церкви Мариа-Верт обвенчался с нею. Теперь-то уж он пришелся старому Вроднигу по душе.
На месте своего чудесного спасения от дьявола молодой супруг построил часовню и украсил алтарь изображением Пресвятой Девы Мариа-Верт. На алтаре возжигал он всякую ночь лампаду в память своего избавления от сил зла, чтобы указывать путь заблудившимся гребцам.