С той самой ночи зарекся охотник ночевать в лесу под сухими елками.
Дивовища
Рассказывают, что в горах и долинах Форарльберга, в особенности же в Монтафоне и Клостертале, водятся дикие люди, мужики и бабы, которых называют здесь лешими, или еще дивовищами. Все они исполинского роста, с ног до головы волосатые и ходят всегда в звериных шкурах. Живут они в лесу, отличаются необыкновенной хитростью и ловкостью, и притом знают множество всяких природных тайн. Людям они обыкновенно никакого вреда не причиняют, и даже наоборот, говорят, случается, охотно крестьянам помогают.
С незапамятных времен водятся в здешних местах эти самые дивовища, и многие из них совсем уже древние-предревние. Вот был такой случай. Раз собрались мужики одну большую елку в лесу рубить. Только взялись за дело, как прибежал к ним мужичок дикенький, из леших, и говорит:
Другой раз повстречался один мужик с лешачихой. Пошел он в лес по дрова. Вот рубит он себе дрова, только щепки летят, а тут откуда ни возьмись лешачиха является: уселась прямо на землю, и давай трещать без умолку. Все-то ей интересно, обо всем ей знать хочется. Мужик на все ее расспросы отвечает, все ей растолковывает. А она знай себе калякает, прямо рта не закрывает, так что мужику совсем уж невмоготу стало от ее стрекотни. Надоела она ему как горькая редька, и решил он больше ни на какие вопросы не отвечать. А она пристала к нему: скажи да скажи, как тебя зовут. Он возьми и брякни «Я». Лешачиха решила, что его и впрямь так зовут, успокоилась и принялась опять за свое. Сидит себе и все мелет да мелет. Рассердился тут не на шутку Ханнес — так звали на самом деле лесоруба — аж покраснел весь, да как рявкнет на лешачиху:
— Ах, ты баба проклятая, да можешь ты свой язык поганый угомонить наконец или нет?!
А та как ни в чем ни бывало болтает себе дальше, сыплет вопросами, будто и не слышала ничего, и так разошлась, что сама не заметила, как рука у нее в щель попала, которая от того получилась, что Ханнес в пень свой топор всадил. У того уже последнее терпенье лопнуло, вот и вытащил он быстренько топор, да и деру дал. А как вытащил он топор, так руку-то лешачихе и защемило. Больно стало ей, закричала, запричитала она.
На крик прибежал из леса сам леший и спрашивает ее, кто же это с ней такое сотворил. А она отвечает:
— Я! Я!
Леший, говорят, чуть не помер со смеху оттого, что жена так сама себе удружила, хоть она-то и ни при чем тут была. Хохотал он, хохотал, все никак остановиться не мог, а жена его тем временем с пнем в обнимку сидела, изнывая от боли. Но как ни смешно лешему все это было, пришлось ему потом все же немало повозиться, чтоб жену свою освободить.
О том, откуда неподалеку от Бецау холм Йодлербюель взялся
Неподолеку от Бецау есть один холм, что стоит посреди чистого поля и зовется Йодлербюель. Давным-давно случилось так, что зашел однажды в дом к одному зажиточному крестьянину старик-нищий. А стоял тот дом как раз на том месте, где теперь холм возвышается. Вокруг дома раскинулись заливные луга и тучные поля, приносившие крестьянину каждый год добрый урожай. Уж кто-кто, а он легко мог бы подать на бедность старику крейцер-другой. Но как это часто бывает — сытый голодного не разумеет, и вот, не успел нищий рта раскрыть, чтобы попросить милостыню, как крестьянин его уже вытолкал со двора взашей, да еще вслед кричал, чтоб убирался поскорее, а не то он вмиг на него собак спустит.
Ничего не сказал старик, только молча пошел со двора. У самой калитки обернулся он и говорит:
— Много у тебя добра, да, видать, тебе все мало. Погоди, получишь от меня подарочек!
Рассмеялся богач на те слова и, не придав значения стариковским речам, занялся своими делами. Долго ли коротко ли, только вдруг почернело небо, затянулось тучами, а в горах что-то загрохотало, зашумело, и не успели все опомниться, как разверзлись горы, что позади дома того возвышались, и хлынул оттуда поток. И несли те бурные воды валуны да камни, ветки и целые деревья.
Посреди бушующих волн шагал тот самый нищий старик и вел за собою на красной веревке огромного дракона. Дойдя до дома своего обидчика, он остановился. Полыхнул дракон огнем по полям, дом же валунами да толстенными деревьями забросал, так, что даже крыши не видно стало. Не осталось в доме и ничего живого: ни людей, ни скотины — все погибли, а на том месте вырос холм, который и по сей день там стоит.
Старик же со своим драконом никого больше не тронул. Только прошел по деревне и скрылся в горах. Никто так и не узнал, откуда он взялся и куда потом делся. Только холм тот, называемый в народе Йодлербюель, напоминает о тех страшных событиях, которые произошли здесь в незапамятные времена.
Как брегенцские бабы со шведами воевали
В 1644 году заняли шведы город Брегенц. Уходя, оставили они в городе небольшой гарнизон. Точно так же разместились части шведской армии и в местечке Лигенау, что в предгорьях Альп, там, где начинается Брегенцервальд. Основные же силы направились через Линдау в Швабию.
Идут себе шведы маршем и доходят до деревни Альбершвенде. Вдруг видят: с близлежащих склонов какие-то фигуры в белых одеждах спускаются и двигаются прямо на них. А шведы ведь суеверны, вот они и решили: не иначе как целое воинство ангелов небесных в Брегенцервальд явилось, чтобы против них бороться. Встали они столбом все как один, поджилки трясутся, стоят ни живы ни мертвы.
Существа же в белых одеяниях не дали шведам опомниться. С диким воем, не слишком напоминавшим ангельское пение, набросились они с косами, лопатами да граблями на бедных парней и так их отделали, что те едва ноги унесли и в тот же день ушли из тех мест.
Надо сказать, у этих небесных созданий не было ангельских крыльев, как не было в них той мягкости и нежности, каковая отличает неземные существа. А были то крепкие деревенские бабы да девицы из Брегенцервальда, которые, услыхав о приближении шведского войска, вышли навстречу ему, оказавшись храбрее своих мужиков. Ну, а в том, что все они были в белых одеждах, не было ничего странного. В тех местах в прежние времена женщины всегда в белых платьях ходили и только потом стали темные носить.
В память о храбрости брегенцских женщин долго еще сохранялся обычай, по которому мужчины пропускали их первыми к алтарю причащаться. И пока последняя девица не пройдет у алтаря, мужикам нельзя было вставать со своих мест, дабы не забывали они о том, как их жены однажды всех храбростью превзошли.
Белая женщина из Розенегга
В замке Розенегг, что под Бюрсом, в былые времена часто появлялась заколдованная дочь его владельца. Она ждала своею освобождения и умоляла каждого, кто попадался ей на глаза, освободить ее от волшебных чар. За это она обещала своему спасителю клад. Последним, перед кем она показалась, как говорили, был паренек из Бюрса.
Однажды вечером, перед тем как стемнело, собрался он нести домой вязанку дров. Вдруг перед ним предстала дочь владельца замка в белоснежном сверкающем платье, приветливо посмотрела на него и сказала:
— Не торопись, паренек, положи-ка вязанку, ты можешь сослужить мне великую службу. Уже много лет живу я здесь, но сегодня ты мог бы меня освободить.
Парень даже не испугался, он посмотрел ей прямо в глаза и чистосердечно сказал:
— Уже довольно поздно, дома мать ждет дрова. Мне нужно побыстрее принести вязанку. Но после ужина, даю слово, я вернусь!
— Иди, — ответила девушка, — но обязательно вернись и не забудь принести три освященные ветви.
Парнишка поспешно съел ужин, потом быстренько забежал в чистую половину дома, взял три освященные пальмовые ветви и побежал назад к замку. Сияла луна, кругом было светло, как днем, колдовской бледный свет освещал замок, но парню было совсем не страшно.