Она не простила, считая подлецом. Даже запретила Мии говорить обо мне, и вообще входить к ней. Она полностью игнорировала меня, не дав возможности объясниться. Там, у озера, я видел боль в ее глазах. Ей так же было больно, как и мне. Стоял за ее спиной и переживал заново весь тот ужас, когда думал, что потерял ее навсегда. Второй раз она чуть не сгорела. Вспоминая, как нашел ее среди затухающего огня и пепла, такую сломленную, без признаков жизни. Я кричал ее имя. Орал до хрипа в горле, срывая голосовые связки. Готов был отдать свою душу Богам, лишь бы они не забирали ее у меня. И готов был броситься перед ней на колени, когда она, наконец, очнулась, лишь бы услышала меня. Мне на минуту даже показалось, что она готова меня выслушать. Она смотрела в мои глаза, и в них я видел вопрос. Но она так и не озвучила его. Хотел рассказать, что это был не я, но тут появились ее старые друзья. Подходящий момент был упущен, и я опять промолчал.
Я был рад видеть, что она обрадовалась их появлению, и ее глаза вновь засияли. Она снова смеялась. Возможно, именно сейчас ей необходима их поддержка, после всего пережитого. Поэтому, я предложил им остановиться у нас. Я готов был разместить всех Жрецов Храма воды и ее подруг из пансиона, в котором она выросла, лишь бы снова увидеть улыбку на ее лице. И не видеть на нем страдания и презрения.
— Табак у вас отменный! — услышал я слова старого Жреца Сояра, который вместе с моим отцом входил в столовую.
— Да! Жаль только пропавший урожай, но мы посадили новые семена. И, слава Богам, уже появились молодые всходы, — хвалился отец.
Видимо они нашли общий язык, а точнее сказать — общую тему. О любимом увлечении отца — табаке. Прислужники уже расставляли блюда, когда в зал вошли мама с Мией и Орином, который в последнее время стал очень замкнут. Он почти ни с кем не разговаривал, ожидая приглашения от Энджи, которого до сих пор не было.
— Мама, оставьте свободное место рядом с Таннией. Думаю, она захочет, чтобы ее подруга сидела с ней рядом, — сказал я, увидев, что они рассаживаются по своим местам.
Я пытался создать уют для нее и ее гостей. Пусть она ненавидит меня, но я не хотел, чтобы она испытывала неудобства, даже во время ужина. Она улыбалась, пусть не мне, но уже этого было достаточно, лишь бы не видеть боль в ее прекрасных глазах.
Практически за моими словами в зал вошла Танния со своей подругой, смеясь и о чём-то разговаривая. Я уже не пытался прикасаться к ней, зная, что она отвергнет мою помощь. Поэтому не подошел, чтобы проводить к столу. Мы просто, как обычно поклонились в знак приветствия. Но она даже не взглянула в мою сторону. Они прошли и сели на приготовленные для них места. Танния, как обычно, сидела в центре стола, занимая место Жрицы, а ее подруга села рядом, с правой стороны стола.
— Позвольте всем представить Жрицу Храма воды — Мару, а также досточтимого сэра Сояра, — сказал отец, обратившись к матушке и брату.
Они еще не успели ранее познакомиться. И отец решил заполнить этот пробел.
— А это моя жена — леди Морис, и мой средний сын — Орин, — представил остальных членов семьи отец.
Я предупредил матушку заранее, что в нашем доме снова появились гости, не употребляющие мясо. Поэтому на столе были и не только мясные блюда. Танния, как обычно, с удовольствием ела хорошо прожаренный стейк. Аккуратно отрезая ножом маленькие кусочки и отправляя их в рот, облизывая при этом свои губы от мясного сока. Я не мог оторвать глаз от ее губ. Вспоминая, как целовал их, и она отвечала мне поцелуем. В груди заныло сердце, и я перевел свой взгляд на ее подругу.
Было смешно наблюдать, с какими глазами на это смотрела Мара, сидевшая с какой-то кашей и салатом из свежих овощей с сыром. Она, живущая в пансионате Жрецов воды, никогда не ела ничего мясного. Считая это кощунством, и совершенно не понимала свою подругу, как та могла так измениться?
У меня же совсем не было аппетита, как и у Орина, который, как и я сидел с бокалом вина. Но, видимо, он начал пить еще у себя, так как выглядел изрядно помятым. Верхние пуговицы его черной рубашки были не просто расстегнуты, а вырваны с мясом. Как будто он, задыхаясь, сдернул их, не заботясь о сохранности.
— Волонд, Орин, не увлекайтесь вином. Съешьте хотя бы стейк, он сегодня очень нежный, — сказала матушка, выразительно на нас глядя.
В последнее время она молчала, поэтому ее высказывание привлекло всеобщее внимание.
— Нет аппетита, — сказал Орин, наливая себе второй бокал.
— Тебе подлить брат? — обратился он ко мне, скривив рот в подобии улыбки.
— Пожалуй, мне хватит на сегодня, Орин, — усмехнулся я, смотря, как мама буравит нас взглядом.
А я даже и не подумал помочь ей его обуздать. Пусть пожинает плоды своей работы, чтобы впредь думала, плетя свои интриги. Орин налил себе второй бокал и, повернувшись к сидящему рядом Жрецу, спросил, не надеясь на положительный ответ:
— Вам налить, Жрец Сояр?
Мама вылупила на него глаза от негодования за его непристойное поведение. Она, привыкшая к идеальному распорядку и нормам этикета, казалось, пребывала в шоковом состоянии. Я молчал, наблюдая за этим цирком. Видимо терпение брата лопнуло, и он готов был пуститься во все тяжкие.
— А не откажусь! — неожиданно ответил старый Жрец, — Я уже стар, и хорошее вино только пойдет мне на пользу, разогреет мои старые кости. Да и кто знает, сколько еще осталось коптить это небо?!
— Ооо! — воскликнул Орин, наливая тому бокал, — Да вы философ?
— Это жизненный опыт, мой мальчик! Я прожил довольно длинную жизнь, — ответил он.
— А я думал вам не положено, — сказал брат, ехидно улыбаясь.
Старик внимательно на него посмотрел, сощурив глаза. Он словно видел его насквозь. Все молча наблюдали за ними.
— Не положено пить, впадая в отчаяние, глядя в свой бокал, и ища ответы там, где их точно нет, мой юный друг, — сказал он, как бы намекая, — А вот в добром расположении духа, да и еще в приятной компании, только пойдет на пользу.
Брат затуманенным взглядом посмотрел на умного старика, обдумывая его ответ. Он больше не ехидничал и не улыбался.
— И где, по-вашему, нужно искать ответ? — спросил он, залпом выпивая новую порцию вина.
— Ну, в первую очередь нужно спросить у себя, — посоветовал он, — Заглянуть в своё сердце.
Орин пьяно хмыкнув, посмотрел на него.
— Как я могу спросить у себя, если даже не знаю, как исправить то, что натворил. Вон, даже брат из-за меня еще немного и впадет в отчаяние, — пьяно рассуждал он, подливая себе еще.
— Орин, прекрати! — не выдержала мама.
Орин даже не обратил внимание на ее высказывание, продолжив:
— Кстати, Танния! Зря ты изводишь его. В комнате с Энджи был я. А его в доме вообще не было. Представляешь? Они с отцом ездили в селение по делам Николоса- сорвался он и отсалютовал ей бокалом.
— Орин! — мама вскочила как ошпаренная, — Немедленно выйди.
— Волонд, уведи брата, — обратился ко мне отец.
Он был удивлён поведением брата, и совсем не ожидал, что тот устроит этот спектакль за столом, прямо перед гостями. Нарушая тем самым все рамки приличия.
Танния сидела и смотрела на меня, ища подтверждение его словам. Ее грудь вздымалась от прерывистого дыхания. Но она не спрашивала, а лишь смотрела, не веря в сказанное. Я устало встал, беря Орина под руку и заставляя подняться. Выставлять перед гостями наши проблемы я не хотел. А брат в таком состоянии уже не обращал на это внимание. Вся его злость рвалась наружу. Ему было больно, и он пытался сделать больно другим.
— Идем. Я провожу тебя. Ты слишком много выпил, — сказал я.
Орин не стал спорить. Видимо, в его голове сработал переключатель. Поднявшись и выходя из-за стола, он обратился к Жрецу:
— Извините, Жрец Сояр, видимо я все же не очень приятная компания. И опять все испортил.
— Кто знает, мой мальчик. Возможно, даже помог, — изрек тот, посмотрев на меня и подмигнув.
Я был удивлен его проницательности. Или он специально спровоцировал брата, чтобы тот все рассказал? Откуда он вообще мог что-то знать?