Большим пальцем он провёл по запястью Париса, где бился пульс, и прошептал:
— Потому что хочу увидеть что-то прекрасное.
Парис изо всех сил попытался проглотить ком, образовавшийся в горле. Искренность сказанных слов обволакивала, а чарующий голос гипнотизировал, заставляя придвинуться ближе к мощному телу Таноса.
Вампир, только что утешавший его, как испуганное дитя, теперь смотрел на него с хорошо узнаваемым выражением — возбуждением. Танос считал Париса красивым, и его восхищение каким-то образом придало тому дерзости снова попросить о желаемом.
— Если я сделаю это, если распущу волосы, ты снимешь капюшон?
Парис нервно теребил волосы и ждал, гадая, окажется ли влечение Таноса таким же сильным. Но когда в его разуме эхом отдалось: «Возможно», у Париса перехватило дух от того, насколько интимно оно прозвучало.
Танос не общался с ним таким способом со времени, проведённом в его покоях, и никогда ещё не делал этого, глядя ему прямо в глаза. Ого! Даже не видя всего лица, Парис не мог оторваться от завораживающей голубой глубины взгляда.
— Возможно? — отважился переспросить Парис.
— Да, — подтвердил Танос, и все тело Париса отозвалось на низкий мелодичный голос. Боги, от близости вампира и мягких касаний к запястью одними кончиками пальцев сердце зашлось в бешеном ритме. Движения были лёгкими, почти невесомыми. Но они ощущались самыми выразительными из всех, какие были в его жизни. — Возможно.
Пожевав нижнюю губу, Парис выпалил:
— Пожалуйста. Не лги мне. Я хочу тебя увидеть. — И только тогда понял, насколько сильно этого хотел.
Холодные пальцы мимолётно коснулись тыльной стороны его ладони с чувственностью, от которой бросило в дрожь, а потом… исчезли.
— Хорошо.
Парис был настолько удивлён согласию Таноса, что даже открыл рот, но не вымолвил ни слова.
— Но сначала ты, — проговорил вампир, вздёрнув светлую бровь.
Парис медленно поднёс руку к волосам и, зацепив резинку, потянул её вниз. Когда он дошёл до самых кончиков, послышалось тихое ругательство.
Лазурные глаза Таноса сверкали, когда он поднял руку и осторожно прикоснулся к его волосам. Зрелище завораживало.
— Красиво, — пробормотал он. — Ты необычайно красив.
Трепетность, с которой прозвучали эти слова, прибавила Парису смелости, чтобы прикоснуться к чужой ладони, перебиравшей пряди, и когда вампир не вздрогнул и не отшатнулся, Парис улыбнулся:
— Спасибо. Теперь твоя очередь.
— Ты мне доверяешь?
Вопрос был настолько неожиданным, что Парис не знал, что ответить. До сих пор вампира совершенно не волновало, доверяет Парис ему или нет. Танос просто делал то, что хотел. Но он задал вопрос, и в этот момент Парису показалось, что, возможно, между ними происходит что-то большее, чем просто игра в «покажи и расскажи».
Парис собрался уже сказать, что «да», он доверяет, как вампир его опередил:
— Ты не должен доверять мне. Совсем. Но если всё же доверяешь, хоть немного, тогда расслабься. Расслабься и я покажу тебе, кто я такой.
Потом Танос выпутал свою ладонь из волос и расцепил их пальцы. Сделал он это настолько нежно, что сердце Париса сжалось: этот мужчина лишил себя дружеского общения, хотя отчаянно в нём нуждался.
В наступившие несколько секунд молчания Парис постарался расслабиться, продолжая сидеть на коленях у того, о ком почти ничего не знал. И как только он собрался подумать о том, что будет дальше, Танос заговорил:
— Всё началось с этого. Моя жизнь по-настоящему началась с этого. Это я…
ГЛАВА 12
Древний Пирей, район красных фонарей. 20 год до н. э.
Парис сжал виски пальцами — перед глазами мелькали белые пятна. Господь всемогущий, в придачу к этой штуке со слиянием сознаний нужно выдавать предупреждение о возможности необратимых повреждений мозга и сопутствующей головной боли. По черепу словно молотом били.
Мужчина потёр глаза, опустил руки и, наконец, смог осмотреться. У него перехватило дыхание.
«Чёрт, где это я?»
Парис вдохнул воздух, в котором запах соли смешался с невыносимой рыбной вонью, медленно повернулся и увидел несколько дощатых пирсов. Он помотал головой, словно пытаясь… «Что? Понять происходящее? Да уж, вряд ли это произойдёт в ближайшее время».