В следующем году, потерпев неудачу на экзаменах, Чжан остался в столице; поэтому он послал Ин-ин письмо, где изложил все, что чувствовал. Ответ в моем неискусном изложении был примерно такой:
«Я прочла Ваше письмо, полное глубокой любви ко мне. Мои чувства к Вам — это грусть, к которой примешивается радость. Вы были так внимательны, что вместе с письмом прислали мне в подарок коробку с искусственными цветами и губную помаду. Конечно, я благодарна Вам за большую любовь, но кто же есть еще, кроме Вас, для кого бы я стала украшать себя? Я гляжу на Ваши подарки, и меня охватывают воспоминания, и тоска моя растет. Теперь, когда нужно готовиться к экзаменам в столице, Вам необходимо оставаться там, чтобы добиться успеха. Конечно, я не стою Вас, но как тяжело вечно жить в одиночестве, вдали от любимого. Такова судьба, что же я еще могу сказать!
С прошлой осени я живу как в тумане, будто утратила что-то. Среди веселья и шума заставляю себя говорить и улыбаться, но ночью, когда остаюсь одна, непрестанно лью слезы. Даже ночные грезы мои полны слез. Иногда во сне мы становимся близки, как прежде, и печальные мысли о разлуке снова пугают душу, но видение прерывается, прежде чем кончается тайное свидание. Половина постели еще кажется теплой, но тот, о ком я думаю, по-прежнему далеко.
Как будто вчера мы расстались, а новый год уже пришел на смену старому. Чанъань — город удовольствий, где все влечет молодого человека. Какое счастье, что Вы не забыли меня, недостойную, и постоянно вспоминаете! За это я, ничтожная, никогда не сумею отблагодарить Вас. Клятву же нашу о вечной верности я никогда не нарушу! Прежде, благодаря родству, нам с Вами довелось повстречаться у моей матери. Служанка уговорила меня повидать Вас, и это привело к тайным свиданиям. Я не сумела сдержать своих чувств. Вы вели себя как тот, кто увлек девушку игрой на лютне [194]; у меня же, презренной, не хватило сил бросить в Вас челнок [195]. Став служанкой у Вашей циновки и подушки, я была полна глубокой преданности. По своей наивности и простоте думала, что так будет всегда. В счастливый день, когда узнала Вас, я не смогла совладать с собою; дошла до такого позора, что отдала себя Вам и не смогу уже держать полотенце и гребень [196]. До смерти я не перестану упрекать себя. Слова напрасны, остается лишь сдерживать рыдания!
Если Вы по доброте сердечной снизойдете и поступите так, как хотела бы я, одинокая и ничтожная, то и после смерти я буду благодарна Вам. Но даже если Вы, считающий себя выше мелких условностей, отвергнете мою любовь, погонитесь за большой удачей, пренебрегая тем малым, что у вас есть, прежнюю нашу близость сочтете позорной для себя, а наши клятвы — недостойными внимания, то и в этом случае, даже когда мои кости истлеют, чувство мое к вам не ослабнет и душа, несясь по ветру и бродя по росе, будет вечно верна вам. В жизни и после смерти моя любовь неизменна. Больше я ничего не могу сказать! Пишу Вам и плачу, не в силах излить свое чувство. Берегите себя! Умоляю Вас, берегите себя!
Яшмовое кольцо — игрушку своего детства — я посылаю Вам, чтобы Вы его носили. Будьте тверды и чисты, как яшма, пусть Ваши чувства будут цельны, как круг кольца. Еще я посылаю Вам моток спутанного шелка и мельницу для чая, сделанную из пятнистого бамбука [197]. Эти вещи не стоят Вашего взгляда, но они выражают мои желания: чтобы Вы были неподдельны, как яшма, чтобы воля Ваша была нерушима, как кольцо. Следы моих слез — на этом бамбуке; смятение моих печальных мыслей — подобно спутанному шелку. Я посылаю эти вещи как символ моих чувств, которые навсегда останутся неизменными. Сердце мое с Вами, хотя телом я далека от Вас, и нет надежды на встречу. Если наши тайные мысли сосредоточатся на одном и том же, то и на расстоянии тысяч ли души наши смогут соединиться. Берегите себя! Весною ветер пронизывает насквозь, надо как следует есть, чтобы не простудиться! Будьте осторожны в своих речах и берегите себя; обо мне же не беспокойтесь».
Чжан показал письмо своим приятелям, так что многие из его современников узнали эту печальную историю. Друг его Янь Цзю-юань [198], одаренный поэт, написал на эту тему стихотворение «Барышня Цуй», гласившее:
194
Намек на поэта Сыма Сян-жу (179—117 гг. до н. э.), который своей игрой на цине поразил воображение дочери богача, и она стала женой поэта, вопреки воле своего отца.
195
Так поступила одна красавица древности: она бросила в лицо назойливому влюбленному челнок и выбила ему зубы.
197