Дней девять спустя заболела и умерла супруга Чунь-юя. Чунь-юй просил отпустить его, чтобы отвезти тело жены на родину. Повелитель разрешил. Теперь Тянь Цзы-хуа, заведующий земледелием и финансами, был назначен правителем Нанькэ. Охваченный глубокой скорбью, Чунь-юй отправился в путь. Дорогу заполнили толпы людей; мужчины и женщины плакали и кричали, хватались за оглобли экипажа, стараясь задержать Чунь-юя.
Въехали в Хуайань. Повелитель и его супруга в траурных одеждах, плача, ожидали в предместье колесницу с телом дочери. Дали ей посмертное имя «Послушная долгу» и с большой пышностью похоронили на холме Свернувшегося Дракона в десяти ли к востоку от столицы.
Долгие годы Чунь-юй охранял мир на границах, установил добрые отношения с соседними странами, был в дружбе с самыми знатными людьми. Со времени своей отставки и возвращения в Хуайань он беспрерывно разъезжал по стране, завел много знакомств, приобрел последователей. Влияние его росло с каждым днем. Повелитель начал побаиваться его и подозревать в измене.
В это время один из государственных сановников представил повелителю следующий доклад:
«Большая опасность грозит нашему государству. Надо перенести столицу в другое место. Храм предков рухнет, возникнут раздоры с другими племенами; опасность близка!»
Считая, что опасность идет от Чунь-юя, повелитель отнял у него личную охрану, запретил путешествовать по стране и поселил в отдельном доме.
Чунь-юй много лет успешно служил правителем области и никогда не нарушал законов. Он роптал, негодовал и возмущался.
Узнав об этом, повелитель сказал ему:
— Больше двадцати лет мы с вами состояли в родстве; к несчастью, моя дочь преждевременно умерла, не удалось ей дожить с вами до старости. Это вызывает глубокую скорбь.
Супруга повелителя хотела оставить у себя внуков, чтобы самой воспитывать их, и поэтому повелитель добавил:
— Вы давно уже покинули свой дом; надо бы вам на время вернуться туда, чтобы проведать родных. Внуков наших оставьте здесь и не беспокойтесь о них. А через три года они вас встретят.
— Это же и есть мой дом, о каком же возвращении вы говорите?
Повелитель рассмеялся.
— Вы ведь из мира смертных, и дом ваш не здесь.
Чунь-юй будто очнулся от продолжительного сна, — понял, где он находится, и со слезами стал просить позволения вернуться к смертным. Повелитель приказал придворным проводить Чунь-юя; тот поклонился несколько раз и вышел. Снова увидел он перед собой двух чиновников в пурпурных одеждах, которые проводили его за ворота дворца. Там его ждал экипаж, уже попортившийся от времени, в нем он когда-то прибыл сюда. За воротами никого не было; это его и удивило, и сильно огорчило.
Чунь-юй сел в экипаж и, проехав несколько ли, оказался за воротами столицы. Горы, реки, ручьи и поля остались такими же, как в те далекие времена, когда он ехал на восток. Двое чиновников, провожавших его, держались с подчеркнутым пренебрежением. Огорченный этим, Чунь-юй спросил:
— Когда приедем в область Гуанлин?
Но те продолжали распевать песни, словно не слышали его вопроса, наконец ответили:
— Скоро.
Внезапно въехали в какой-то узкий проход. Показались родные места; ничто не изменилось вокруг. Охваченный сильной жалостью к самому себе, Чунь-юй невольно заплакал.
Спутники помогли Чунь-юю выйти из экипажа, ввели его в ворота и уложили на восточной веранде.
Удивленный и испуганный, Чунь-юй не решался встать. Чиновники несколько раз громко окликнули его. Чунь-юй очнулся и видит — мальчик-слуга метет двор, двое приятелей моют ноги рядом с его ложем. Заходящее солнце еще не успело скрыться за западной стеной, пустые кубки блестят у восточного окна. Оказывается, все это был сон, в котором он будто заново целую жизнь прожил.
Взволнованный Чунь-юй тяжело вздохнул, окликнул своих приятелей и рассказал им все. В большом удивлении они вышли вместе с Чунь-юем из дома, разыскали старый ясень с огромным дуплом у самого подножья. Указав на него, Чунь-юй объяснил:
— Вот это и есть то удивительное место, куда я попал во сне.