С этими словами она исчезла. Вся семья обрадовалась возвращению девушки. Когда ее спросили, чему она научилась у монахини, Инь-нян сказала:
— Я только читала древние книги и учила наизусть заклинания. Ничего другого я не делала.
Отец не поверил и велел рассказать правду.
— Все равно вы мне не поверите, — ответила Инь-нян.
Не Фэн настаивал, и дочь поведала ему следующее:
— Я не знаю, какой путь мы проделали в ту ночь, когда меня похитила монахиня. К рассвету мы очутились в огромной пещере на высокой горе. Людей там не было — только множество обезьян.
В пещере уже находились две девочки, им было лет по десяти. Умные и красивые, они не нуждались в пище, умели взбираться на отвесные скалы и перелетать с одной на другую; по деревьям они лазили, как обезьяны, и никогда не падали.
Монахиня дала мне зернышко и драгоценный меч. В длину он имел около двух чи и был такой острый, что волос, упавший на лезвие, разрезался пополам.
Девочки научили меня лазать по скалам и деревьям, и постепенно тело мое стало легким, как ветерок.
Через год я уже легко убивала обезьян, а потом тигров и леопардов. Я отрубала им головы и возвращалась в пещеру. Через три года я могла без промаха сбивать своим мечом орлов и ястребов. Взлетая вверх, меч становился все меньше и меньше и настигал птиц, которые даже не знали, что их сразило.
На четвертый год, оставив двух человек караулить пещеру, монахиня взяла меня в незнакомый город. Указав мне на какого-то человека, она перечислила его преступления и сказала: «Иди отруби ему голову. Не бойся, — это не труднее, чем сбить птицу!» И я среди бела дня отрубила этому человеку голову, и никто меня не увидел. Я положила голову в мешок и вернулась в наше жилище, где монахиня при помощи какого-то снадобья превратила голову в воду.
На пятый год монахиня сказала: «Один важный чиновник провинился: он без всякого повода обижает людей. Проберись ночью в его комнату и отруби ему голову». Я взяла кинжал и, беспрепятственно проникнув в его комнату через дверную щель, спряталась за стропилами. Когда я вернулась и принесла голову, монахиня в гневе закричала на меня: «Почему ты так задержалась?» — «Чиновник играл с прелестным мальчиком и у меня не поднималась рука», — ответила я. «Если ты еще когда-нибудь попадешь в такое же положение, приказала монахиня, — то сначала разруби ребенка, а потом отца».
Я обещала сделать так, как она велела.
Затем монахиня сказала: «Я вскрою тебе затылок и спрячу там твой кинжал. Это не причинит тебе вреда, и ты сможешь вынуть кинжал, когда он тебе понадобится. — Потом добавила: — Теперь ты овладела моим искусством и можешь вернуться домой. Ровно через двенадцать лет мы встретимся снова».
Рассказ дочери сильно напугал Фэна. По ночам девушка исчезала и возвращалась только на рассвете. Отец не отваживался расспрашивать дочь и стал мало о ней заботиться.
Однажды Инь-нян увидела юношу, шлифовальщика зеркал, и сказала: «Этот человек будет моим мужем». Она поведала о своем желании отцу, тот не осмелился возражать, и молодые люди поженились. Кроме полировки зеркал, ее муж ничего не умел делать. Одежду, пищу и деньги им давал отец.
Через несколько лет после смерти Фэна наместник из Вэйбо, знавший кое-что об Инь-нян, пригласил ее с мужем к себе на службу, и они прожили у него несколько лет.
В годы правления «Юаньхэ» наместник из Вэйбо поссорился с наместником Лю из Чэньсюя и послал Инь-нян убить его. Инь-нян вместе с мужем оставила своего покровителя и отправилась в столицу Чэньсюй.
Наместник Лю был предсказателем и заранее знал о приезде Инь-нян. Он позвал одного из своих военачальников и приказал:
— С утра поедешь к северным воротам встречать их.
Они появились, — мужчина верхом на черном осле, женщина — на белом. Около городских ворот застрекотала сорока. Мужчина схватил свой лук и выстрелил, но промахнулся. Женщина взяла у него лук и сбила сороку одной стрелой.
Военачальник приблизился к ним и сказал, что он явился приветствовать их по приказу наместника.
— Пославший тебя обладает магической силой, иначе как бы он мог узнать о нашем приезде? Мы хотим видеть наместника Лю, — сказала Инь-нян.
Лю принял их очень радушно. Раскаиваясь в своих намерениях, муж и жена признались:
— Мы посланы убить тебя.
— Вы не должны чувствовать себя виноватыми, — ответил Лю. — Каждый служит своему господину. Чем Сюй-чжоу хуже Вэйбо? Хорошо, если бы вы остались здесь.
— Наше желание — служить тебе, — с благодарностью сказала Инь-нян. — Мы имели случай убедиться, что тебе послушны тайные силы и ты мудрее наместника Вэйбо.
Лю спросил, в чем они нуждаются; они ответили, что двести монет в день для них было бы достаточно. Лю согласился.
Ослы, на которых приехали супруги, внезапно исчезли. Их нигде не могли обнаружить. Однажды Лю осмотрел мешок приехавших и увидел там двух ослов, вырезанных из бумаги, — одного черного, другого белого.
Через месяц Инь-нян сказала Лю:
— Наместник из Вэйбо не знает о том, что мы покинули его. Необходимо его известить. Я отрежу прядь своих волос, перевяжу ее красным шелком и положу на подушку наместника; этим я дам знать, что мы никогда не вернемся обратно.
Лю согласился.
Инь-нян вернулась в четвертую стражу и сказала Лю:
— Послание отправлено. Сегодня ночью по приказанию наместника из Вэйбо Цзин Цзин-эр должна убить меня и отрубить тебе голову. Однако бояться нечего, я перехитрю ее.
Бесстрашный Лю ничуть не испугался. Во вторую половину ночи при ярком свете свечи он заметил два флажка — один красный, другой белый, — носившиеся в воздухе вокруг его кровати так, словно это были два человека, вступившие в поединок. Через некоторое время один флажок упал на пол и превратился в женщину с отрубленной головой. В этот момент появилась Инь-нян.
— Цзин Цзин-эр мертва, — сказала она и выволокла тело во двор, где при помощи какого-то снадобья превратила его вместе с волосами в воду.
— Завтра ночью, — сказала Инь-нян, — наместник из Вэйбо пошлет сюда Кун Кун-эр. Никто не постиг силы ее магии; она летает с такой быстротой, что даже духи не могут угнаться за нею. Она взмывает в небо и проникает в потусторонний мир, может скрыться и уничтожить свою тень. Эта женщина гораздо искуснее меня. Единственно, что мы можем сделать, — это обложить твою шею нефритом. Я же превращусь в комара, заберусь в твои внутренности и оттуда буду наблюдать. Ничего другого придумать я не в силах — от Кун Кун-эр нельзя спрятаться.
Лю так и поступил. В третью стражу, едва он задремал, что-то со страшным металлическим звоном ударило его по шее. Инь-нян выпрыгнула из его уст и поздравила:
— Больше нечего бояться. Эта женщина подобно соколу, который, преследуя голубя и промахнувшись, больше его не трогает и улетает прочь, стыдясь своей неудачи. В этот момент она уже за тысячу ли отсюда.
Когда осмотрели нефрит, то обнаружили на нем глубокий след от удара кинжалом.
С этого времени Лю относился к Инь-нян с величайшим почтением.
В восьмой год правления «Юаньхэ» он должен был отправиться на аудиенцию к императору. Инь-нян не пожелала сопровождать его.
— Отныне, — сказала она, — я хотела бы уйти в горы и поискать людей, познавших бессмертие. Прошу тебя — позаботься о моем муже.
Лю обещал. После этого он ничего о ней не слышал.
Когда Лю умер, Инь-нян приехала в столицу на своем осле и плакала над его гробом, потом опять исчезла. В годы правления «Кайчэн» сын Лю по имени Цзун, был назначен правителем Линчжоу и однажды встретил Инь-нян на горной тропе. За эти годы она нисколько не изменилась и, как всегда, ехала на белом осле. Инь-нян очень обрадовалась встрече, достала зернышко какого-то снадобья и заставила Цзуна проглотить его.
— Если хочешь избежать беды, — сказала она, — то в будущем году откажись от должности и возвращайся в Лоян; снадобье, которое ты проглотил, будет защищать тебя только в течение года.