— Могила вон там! — повторил Лука. — А если ее еще нет, мы ее выроем, и божорно-босерна!
— Тантадруй, мы ее выроем. — С этими словами Тантадруй вышел из своего укрытия.
— Ты куда? — спросил его Лука.
— Тантадруй, к могиле! — сияя от счастья, ответил Тантадруй.
— Нет! — возразил Лука. — Завтра. Сейчас мы идем к Хотейцу спать!
— Тантадруй, мы пойдем спать после, когда я умру! — умолял дурачок.
— Ну ладно! — уступил Лука. — После пойдем спать. Ведь это быстро!
— Тьфу! — фыркнул фурланец. — Raus е patacis…
— Тихо! — оборвал его Лука. — Сейчас мы идем к священному месту!
— Священному месту! — громко и с трепетом повторил Матиц Ровная Дубинка, напуганный зычным голосом Луки.
Они вышли из укрытия, отворили ржавые кладбищенские ворота, заскрипевшие в своих петлях, и молча вступили на широкую аллею кипарисов, шелестевших и кланявшихся под ветром. В самом конце ее они свернули влево — и вдруг оказались перед могилой, перед свежевырытой могилой.
— Тантадруй, могила! — вне себя от счастья воскликнул дурачок и замер.
— Могила! — загремел Лука и гордо добавил: — Разве я тебе не говорил?
— Тантадруй, могила! Я лягу и умру.
— Ляжешь и умрешь, и божорно-босерна! — гремел Лука.
— Тьфу! — фыркнул фурланец. — Raus е patacis…
— Ты сошел с ума! — зашипел на него Лука. — А теперь тишина.
— Теперь тишина! — испуганно повторил Матиц Ровная Дубинка.
И была тишина. А поскольку тишина длилась слишком долго, Лука повернулся к Тантадрую.
— Ну, что дальше?
— Тантадруй, — вздрогнул дурачок, словно пробуждаясь от прекрасных снов, — я жупника должен спросить, настоящая ли она.
— Настоящая? — оскорбленно загремел Лука.
— Тантадруй, ведь я должен сперва рассказать жупнику! — оправдываясь, всхлипнул дурачок.
— Тьфу! — презрительно фыркнул фурланец.
— Тихо! — решительно загремел Лука. — Если надо спросить…
— Надо спросить! — быстро повторил Матиц.
— Он и спросит! — решил Лука. — Прямо сейчас идем к жупнику, и божорно-босерна!
— Тантадруй, идем! — Дурачок радостно кружился на месте, и его колокольчики звенели.
Несчастные вышли с кладбища и стали спускаться вниз. На цыпочках приближались они к дому священника, на цыпочках подошли к окну, посмотрели в щели закрытых ставен — и, затаив дыхание, остолбенели, ибо вся комната была золотая. Золотой был Христос на стене, темного золота — книжный шкаф, золотом выведены надписи на корешках книг. На столе стоял золотой шестисвечник, в нем — светло-золотые восковые свечи, горевшие живым золотым пламенем. Темно-золотыми были жареные гуси на продолговатом блюде с золотистой каймою, бледным золотом светился изжаренный на масле пирог, а корочка его отливала червонным золотом. Золотые цветочки красовались на бутылке и на бокалах, и золотом солнца пылало вино, сверкавшее в них. Вокруг стола сидели священники, и их круглые лица сияли багряно-золотистым светом; они упирались затылками в стены и, зажмурив глаза и раскрыв рты так, что сверкали золотые зубы, громогласно выводили густо-золотыми баритонами.
— О-ооо… Оо-ооо…
— Тантадруй, они счастливы? — спросил дурачок.
— Тьфу! — Фурланец был исполнен презрения. — Raus е patacis. репа и картошка.
— Тихо! — загремел Лука. — Ты сошел с ума!
Священники мгновенно смолкли. Открыли глаза, медленно повернули головы и поглядели с таким удивлением и такой строгостью, что Тантадруй испугался. Он отскочил от окна — колокольчики зазвенели — и пустился бежать. За ним кинулись остальные. Они бежали сломя голову. И остановились только за церковной оградой. Спрятались за шелковицей и стали ждать.
Тяжелые двери дома открылись, и широкая полоса золотистого света легла на землю. Потом в этой полосе возникла огромная черная тень. Качнулась из стороны в сторону, словно подметая у порога, и строго крикнула:
— Тантарадра!
Тантадруй вздрогнул и сделал движение, собираясь выйти.
— Не глупи! — удержал его Лука.
— Тантарадра! — крикнула тень громче и строже.
— Тьфу! — презрительно фыркнул Русепатацис.
— Тихо! — загремел Лука. — Жупник сейчас сердитый!
— Сердитый! — испуганно согласился Матиц и прижался к Луке.
— Тантарадра! — еще раз, судя по голосу последний, позвала тень. — Если ты жив, отзовись и подойди сюда! Если нет, оставь нас в покое!
Тантадруй опять дернулся.
— Оставь в покое! — велел Лука и потянул его обратно.
Тень снова и очень сильно закачалась, потом постепенно исчезла. С нею исчез сноп золотого света, дверь с треском захлопнулась.