Случалось и рыбакам на озерах видеть, как плавали на волнах большие жирные пятна. Кто говорил, что это жирная утка — гагара оставила на воде свой след, а кто толковал, что и сюда земное тепло вылезло.
А охотники, те половчее: найдут где в низине между кочками воду жирную да пахучую — подожгут ее. Вспыхнет пламя, озарит округу, и тепло станет.
С опаской, а все тянулись к теплу: руки-ноги погреть, чаю попить. А за чаем, ясно, и про всякие небылицы лесные рассказывали, про Танью-богатыря вспоминали.
…Давным-давно это случилось. Тогда еще могучая Ась в берега не входила. Вместо озер да болот море-океан на просторе гулял, на месте великанов пихтачей тонехонькие тальники под ветром свистом свистели.
В те давние времена напали на племя Алыч князья богатые. Много дней
подряд стрелы летали в воздухе, валили без жалости стариков и детей малых. Храбро дрались воины племени Алыч, да не хватило сил. Одолели их враги. Только птица халей знает, сколько дней стонал от ран Алыч-воин, на помощь звал.
Не хотелось умирать воину. Не хотелось отдавать свои угодья врагам.
Долго кружила вокруг него птица, махала с утра до ночи крыльями, пока воин Алыч не открыл глаза.
Вокруг тишина стоит. Вся округа смолкла, вымерла. Вдруг в испуге как закричит халей:
— Лах! Лах! Лах!
Вздрогнул Алыч, хотел приподнять голову — в глазах круги темные вертятся, а халей все кричит, зовет его. Собрал силы Алыч, приподнял голову и видит: по другую сторону реки войско движется. Пал Алыч к земле и простонал шепотом:
— Халей! Халей! — Услышала острокрылая птипа, крылья сложив, камнем свалилася. — Лети, халей, на реку, богатыря Танью найди, сюда пошли. По могучей реке лети, ни в одну протоку не сворачивай. Как увидишь косу песчаную, а за ней протоку черемушную — тут и ищи его. У Таньи оленей нет. У Таньи пастбищ нет. У Таньи доброе сердце есть. — И закрыл глаза Алыч.
Тише комара взлетел халей, прижался к реке, крыльями воду режет.
Долго летел вдоль реки могучей, а как увидел косу песчаную, потом протоку черемушную — давай кричать:
— Лах, лах, Танья-богатырь! Лах, лах, Танья-богатырь!
Парит в воздухе, расправив крылья, слышит, как рыба в реке играет, плавниками о воду бьет, слышит, как ветер шумит, а Танью не видит. Дальше полетел халей. Леса дремучие пошли, опять кричит:
— Лах, лах, Танья-богатырь! Лах, лах, где ты, Танья-богатырь?
Обратно к реке могучей вылетел. Веселее по ней лететь. Вдруг грохот в стороне раздался. Вздрогнул халей, одно, потом другое перо с усталых крыльев на воду упали.
Видит: богатырь по колено в воде стоит, на нем рубаха красная, расшитая, а вокруг пояс широкий с амулетами да табакерками, на голове две тугие косы разноцветными нитками переплетены. Нож большой, охотничий, мешок кожаный со стрелами, лук через плечо перекинут. Стоит богатырь, руками-веслами друг о дружку хлопает. А от этого вокруг грохот стоит страшнее небесного.
Догадался халей, кто это такой, и, закрыв глаза, к Танье полетел. Да не донесли крылья птицу, в полете измученную, пал халей поодаль на гриву песчаную: слышит плеск воды, да голову поднять, крылья расправить сил нет.
— Танья-богатырь! Танья-богатырь! — шепчет халей.
Подошел богатырь, поднял халея, расправил ему крылья, спрятал себе за пазуху.
Скоро теплый дух Таньи оживил халея.
— Зачем в дорогу большую летел? Зачем Танью звал? — спросил богатырь.
— Воин Алыч послал Танью искать, а найти — сказать: пусть вперед ветра летит Танья. Враги на землю пришли.
Выпрямился Танья-богатырь, плечи расправил и говорит:
— Обожди. Силы от родной земли-воды набраться надо.
Пошел к реке Танья, по колено встал и давай воду пить пригоршнями. Пил, пил, пока нярки{8} на песке не показались. Потом к лесу направился. Схватил сосну под самый комель и на берег с корнем легохонько вышвырнул. Подошел к кедру, потянул да сам по колено увяз, а кедр только ветками помахивает.
Снова вернулся Танья к реке, встал на колено и пил, пока река наполовину меньше не стала.
Полетели тогда на берег кедры, пихтачи и лиственницы, а халей со страху спрятался в тальниках прибрежных.
— Как не увидеть шерсти на оленьих копытах, так врагам земли нашей не видать! — громом прокричал Танья и пал на колени лицом к солнышку, низко земле отца-матери поклонился, горсть ее в лузан{9} положил, перекинул лук и крикнул халею:
— Не отставай от меня, птица!
И пошел мерить землю Танья шагами-верстами. На широких лугах трава к земле гнулась, тайга расступалась. Ветер крылья свои отдал Танье!