Саша Четверг осталась на катере. Её задачей было отвлечь капитана, чтобы не смотрел в нашу сторону в момент перехода. Дальше мы пошли вдвоём с Таней. Вода – тёплая, парное молоко – скрывала наши ступни до икр, но идти было на удивление легко.
Деревянная церковь оказалась почти полностью разрушенной.
Франсуа Дюпон ждал нас, сидя на красивом холме или пригорке. Значит, я его вызвал одной из своих фраз. Но как я смог это сделать?
«Ты не думай об этом», говорила мне широкая улыбка Дюпона, смотревшего на меня бесконечно ласково, как в детском сне. «Я всегда слышу зов и всегда прихожу вовремя и куда надо – даже если ты не проронил ни слова».
– Пароль «Дети хорошо переносят бессмертие»? – с улыбкой сказал Франсуа Дюпон звонким и немного лающим голосом.
– Скажи ещё, что это ты его сочинил и записал в книжку. А ещё – что все мои «дюпонизмы» написал ты. (Как я с ним строг, что это со мной?)
– Да нет! Ты, ты! – смеясь, сказал Дюпон, – но не обошлось и без меня! – И вдруг голос его невероятно, н е ч е л о в е ч е с к и посерьёзнел. – Ты можешь, например, свои мысли отделить от мыслей твоего любимого поэта-обэриута? Это так же сложно, как отделить от морских вод воды рек, говаривал Эзоп. Мысли Платона, Сократа, всех философов, поэтов, драматургов и писателей текут в нас. Их не вырвать из наших вечных душ. Это вирус, который постоянно растёт и развивается. Даже если ты не читал Платона – мысли его разлиты во всей культуре. Общение заражает нас. Мысль друга, осевшая у тебя в голове, начнёт развиваться, на согласии ли, или на отрицании.
«Значит, все мысли Аристотеля, Кржижановского, Введенского, Липихина, Уварова, Седова тоже во мне – и тоже навсегда – и тоже вечно плодятся и размножаются в сознании» – подумал я.
Всё это время я смотрел только в глаза Дюпона. Они были похожи на два ляпис-сапфира и столь сильно поглощали моё внимание, что лишь по окончании его длинной тирады я обратил внимание на остальной его облик. Дюпон был, действительно, антропоморфом (с третьего раза запомнил) невысокого роста в трогательной пёсьей маске, скрывавшей всё его лицо. Были видны лишь глаза и зубы, сжимавшие курительную трубку, как у сыщика из остросюжетных книжек. (Так вот откуда в моих размышлениях тогда всплыл Седов с его Холмсом!)
– Может, и нам такие же надеть? – спросил я.
Дюпон не ответил, вместо того отвесил торжественно в три чинных приёма:
– Идите – за – мной.
И мне:
– Ты знак захватил?
– Какой знак?
– Знак Бобы.
– А, этот – да, он у меня на шее.
(Ах, я ведь только для тебя взял! Значит, отдам его Тане. А сам как-нибудь. Как обычно.)
– Откуда он, кстати, у Бобы? Как его творчество связано с вашими… хм, странными эмпиреями?
– Боба – Великий железный мастер первой параллели, по Высочайшему Допущению временно живущий среди вас.
Пришли на место. Протиснулись с трудом сквозь груду досок и дощечек ///О ужас, ведь это когда-то были великолепные иконы, на них молились многие поколения святых людей прошлого…///, встали посреди храма, вдыхая тихий тенётный аромат древней святости.
Дюпон начал инструктаж.
– Сейчас переоденетесь, – показал на аккуратно сложенные белые халаты. – Примете вот эти капсулы, попадёте в первую параллель. Там – сохраняйте абсолютное, каменное спокойствие! Это самое главное! В рот положите ещё по одной капсуле, держите под языком наготове. Не надо ни с кем разговаривать, просто улыбайтесь. Если заподозрите, что обнаружены – раскусите ампулу, и сразу вернётесь обратно. Дальше. Вы попадёте туда во время Перерыва. Все будут слушать хвалу Вселенной и всеобщему счастью.
– А что за работа у них? – спросил я.
– Лучше не знать, – ответил Дюпон и продолжил. – Вы окажетесь в разных местах. Впервой параллели люди распределены в случайном порядке. Смысла объединения с ушедшими друзьями, с родственниками из прошлого – учтите – никакого нет. Вам надо найти своих любимых. Даю вам обоим нужные координаты.
Он поднял палец вверх и завращал зрачками:
– Ещё раз: ни в какие разговоры, в контакты ни с кем не вступаете! Сядьте рядом с любимым человеком. Возьмите за руку. После завершения проповеди все восхваляют Вселенную и целуют друг друга. Кованый знак нужно повесить на шею тому, кого хотите вывести. Ты, – Дюпон указал на меня, – вместо знака возьмёшь вот это.
Он протянул мне свою курительную трубку и добавил: