И вот Я СНОВА ВИЖУ ЕЁ. Где я раньше встречал это лицо? Не могу вспомнить… Сознание переклинило – точнее, подвесило между словами «клин» и «клиника». Вбив клин в клинику, я протиснулся в параллельные воспоминания.
Однажды в начале 90-х я купил книжку с оригами. Первую фигуру собирал-собирал. И – стоп. Ступор, на последней складке. От напряжения ум заходил за разум – так сильно, что пришлось отложить задачу. Зато на следующий день – к моему немалому удивлению руки вдруг сами сложили сложную фигуру.
Случай с оригами я вспоминаю как редчайший и приятнейший пример выхода из глухого тупика. Люди бывают разные, но для любого человека напряжение, ощущение невозможности и безвыходности – признайся же, примолкнувший читатель ///и вообще: почему до сих пор не проронил ни слова, читатель? ЛОЛЪ/// – невыносимо. Я чувствую это по-своему: в отчаянном поиске выхода словно покидаешь свою реальность, уходишь в другое измерение.
По понятным причинам ощущение это всегда пугало меня.
Мне показалось, что на меня смотрит какой-то странный паренёк. Но вряд ли, просто нервы, я боюсь оказаться раскрытым. Как всякий смутно влюблённый, я холодел от мысли о том, что нас – то есть, меня – могут раскрыть. Особенно не хотелось, чтобы это поняла ОНА.
2. Иди скорее ты ко мне.
Скиталовое продолжалово. Бедный автор бродит за образом желанным по всему городу и тщательно пишет об этом
На следующее утро шагал от Мичурина по «чётной Первомайской», двигался привычным маршрутом к родной девятиэтажке с магазином «Звёздный» на первом этаже, маркируя улицы. (Звезда, Мичурин, Мамин-Сибиряк. А сейчас ещё будет новое для читателя – КУЗНЕЧНОЕ название. Пусть живут долго и счастливо названия и имена. Люблю их, они часть моей жизни – пусть станут частью вашей. ///Мичурин-Сибиряк///)
Я нарочно задержался возле Кузнечного переулка.
Я.
Здесь.
Постоял.
Не дождался.
Поплелся к дому.
Сегодня не повезло.
День прошел в ожидании.
Грустном и светлом для меня.
/// Допишу, чтоб была пирамидка.
Ещё вот так – чтоб повыше была,
на три ступени как минимум. Супер! ///
[[[ Кстати, за тобой снова наблюдали, но ты вообще перестал что бы то ни было замечать дальше собственных любвемечтаний.]]]
Возвращаясь домой на следующий день, я о чём-то задумался и приближался к переходу немного иным путём – со стороны Дома офицеров. Тут я увидел её, идущую по диагонали от площади Армии.
Всем видом изобразив, что и мне ///срочно! +100 к ускорению!/// нужно на её сторону, я ринулся к ней. Сам. Или не сам. Или «само-собой» это называется. Автопилот – подходит здесь: мыслей не было – меня просто влекло ей наперерез.
Не рассчитав скорости, ибо она внезапно оказалась совсем близко, я пулей пролетел мимо неё.
Почти не разглядел! Тем не менее, успел почувствовать.
Остановившись и на мгновение оцепенев, я обернулся: она перешла перекрёсток, мне зажёгся красный. Долго. Очень долго! Я видел, как она дошла до Кузнечного переулка. Не упуская её из виду, я влетел на перекрёсток, пересёк его и скорым шагом ринулся вслед. Она направлялась через улицу Бажова в сторону Главного проспекта.
У перекрёстка я неожиданно столкнулся с Липихиным.
Как водится, встреча переросла в беседу. Женя вдруг вспомнил, что был недавно на Уралмаше и видел собаку, похожую на Дюпона. На Франсуа Дюпона, как мы звали моего пса. Не припомню уж, как давно он меня покинул («ушёл»; не люблю произносить другое слово), много минуло времени с того момента.
– Помнишь, какой от него шёл позитив? – со вздохом вымолвил я.
– Тот позитив «дюпонизмом» зовется, – с улыбкой воспоминаний сказал Женя.
– Я, пожалуй, посвящу ему свою книгу «Мильён названий», – сказал я.
– А разве не он её написал, – в своем духе парировал Женя.
А что, подумал я – пусть он и будет значиться автором. Книга состояла из условного миллиона названий – в основном бессмысленных, иногда бессмысленных до уровня собачьего лая. Зачем я её писал? Позволю себе встречный вопрос: а зачем я сейчас пишу это?