А Грог, почувствовав, что тигр вот-вот уже появится, быстренько смазывает пятки салом и дает стрекача на скалу, куда тигр не залезет. Ну и на всякий случай в последний раз кричит Тору:
«Да беги уже! Пожалуйста!»
А Тор сидит и спокойно медитирует.
В общем, его проглотил один из самых здоровенных саблезубых тигров, которые шастали по древнему миру.
Зато Тор был счастлив до самой своей безвременной кончины.
А Грог, значит, выжил, и его ДНК вместе с ним. Да и вообще он в живых остался только потому, что вечно думал о плохом и всего боялся.
Тор же исчез вместе со своими «счастливыми» генами.
И такая вот история повторяется снова, снова и снова…
Так человеческий мозг и развивался, из последних сил цепляясь за негатив.
Кнопка «паника» в вашем мозге
Вчера мы рассмотрели состояния спокойствия и паники и начали использовать таппинг, чтобы получить новый опыт.
А вы вообще задумывались, зачем все это нужно? Почему нам кажется, что между нами и счастьем, покоем, полнотой жизни и так далее всегда найдется препятствие (а то и не одно)?
Почему гораздо легче поддаться панике, нежели быть спокойным?
Иногда создается впечатление, что в наши «заводские настройки» по умолчанию заложены страх и негатив… и, по большому счету, так и есть.
Это делается ради нашей собственной защиты – так сказать, сигнал Грогу и уход в отрицание, которое и спасло его. Наш мозг заранее настроен на худшее. Он – законченный предвзятый скептик. Рик Хансон, доктор философии, в своей книге «Подключаемое счастье» объясняет это более подробно.
Наши предки совершали две ошибки:
1. Считали, что в кустах сидит тигр, хотя на самом деле его там не было, и
2. Считали, что тигра в кустах нет, хотя на самом деле он очень даже был.
Цена первой ошибки – ненужное беспокойство, в то время как цена второй – смерть.
Следовательно, мы развивались по принципу: лучше совершить первую ошибку тысячу раз, лишь бы не совершить вторую даже единожды…
«Заводские настройки» мозга по умолчанию переоценивают угрозы и недооценивают ресурсы, имеющиеся для преодоления угроз. «Обновление ПО», продолжая аналогию, будет работать так: информация, соответствующая описанному принципу, усваивается, а противоречащая – игнорируется или отвергается. В миндалевидном теле мозга (часть срединного мозга, тесно связанная с реакцией организма на стресс) даже есть области, специально предназначенные для предотвращения «отвыкания» от страхов, особенно детских. В результате мы переоцениваем ничтожные и легкоустранимые угрозы и недооцениваем свои возможности, которые гораздо шире, чем мы можем себе представить. В результате наш мозг априорно подвержен «синдрому бумажного тигра»[4].
Многие из нас испытывали подобное. Когда во внеурочное время раздается телефонный звонок и незнакомый голос говорит: «Эй, есть минутка? Поговорить надо», или когда вы получаете неожиданный имейл, немедленно срабатывает отрицательная реакция.
Большинству из нас достаточно пары секунд, чтобы поверить в самое худшее. Не раздумывая, фразу «надо поговорить» мозг расшифровывает как «ничем хорошим это дело не кончится». Точно так же и с малопонятным сообщением: мы сразу начинаем думать, что некто решил нам навредить или оскорбить.
И тогда мы начинаем бояться, сердиться, грустить – словом, переживать любые отрицательные эмоции – и готовимся к защите от (еще одного) нападения. Прежде чем подумать «А вдруг человек, писавший то сообщение, просто спешил, и поэтому текст получился небрежным», мы уже готовы отступить и / или напасть в ответ. И из-за того, что наш мозг эволюционировал именно так, а не иначе, процесс принятия негативного решения настолько быстр, что мы зачастую даже не осознаём его.
Если всерьез задуматься над всем этим, дело может обернуться настоящим экстримом. Когда мозг рассматривает реальность через линзу негатива, патологический эффект столь силен, что неизбежно сказывается на всем накопленном опыте.
Хитрый, подлый, вдобавок – диверсант
Иногда «уход в отрицание» принимает более тонкую форму и его не так-то просто распознать. Например, тем самым сумбурным утром, когда я работал по программе первого дня, из-за царящего во мне негатива внутренний голос пытался убедить меня, что я даже собственное утро не могу организовать, а если еще и проблемы возникнут, так вообще пиши пропало.