- Вот и всё, - худощавая фигурка ведьмы неслышно приблизилась к Игорю Михайловичу, заставив его вздрогнуть от неожиданности. - Кира пойдёт со мной. Вам нужно ждать нас здесь. Пироги на печке. Там же гречневая каша. Если мы задержимся, в подвале есть еда. Но скорее всего завтра утром я отвечу точно - оживёт ли ваша дочь или нет.
- Погоди, - встревожился отец. - Ты что, хочешь без меня? Я не отпущу её одну! Больше никогда не отпущу! - запротестовал он, вставая и загораживая собой ребёнка.
Тара только снисходительно кивнула, присела на корточки и, дивясь собственной наглости, улыбнулась безвольно сидящему на кровати ребёнку.
- Убежим от твоего папки? Кто первый до двери?
Игорь Михайлович вздрогнул, нервно обернулся, чтобы отшатнуться от самостоятельно слезающей с кровати дочери. Он не успел рассмотреть её безразличное к окружающему миру, неживое лицо. Всё его внимание было приковано к ногам. Тоненькие ножки ступили на пол, застучали беленькими туфельками по направлению к ведьме.
Вовремя поймав девочку за руку и отвернув её лицо от отца, Тара только произнесла:
- Не ходи за нами, хуже сделаешь. Кроме меня её никто тебе не вернёт. А я люблю работать без посторонних, - жестко произнесла она. - Пошли, малыш, - обратилась она к ребёнку и повела её из дома.
Теперь пришла очередь Игоря Михайловича безвольно плюхнуться на кровать. Он не видел, как у вышедшей из дома Тары сошла с губ беззаботная улыбка, как нахмурились брови, как споткнулась и чуть не упала на траву девочка. Не знавший этого мужчина был счастлив впервые за три неизмеримо долгих месяца ада. Его дочь пошла! Сама! И незачем ему было знать, каких усилий это стоило ведьме.
Тара уводила девочку вначале в рощу, потом к реке. Там у скособоченного дуба лишенное души человеческое существо можно как следует осмотреть и решить - кого именно призвать в пустующее жилище. Ведьма шла не оборачиваясь, прозевав случайного наблюдателя и личного врага, слишком въедливого и любопытного, чтобы пропустить столь занимательное зрелище.
У реки было тихо. Вода весь июнь текла ледяная, несмотря на жаркие дни. Купаться в ней никто не осмеливался. Рыбу ловить в таком мелком месте желающих не находилось.
Не раз служивший мишенью для молнии дуб, наполовину засохший, но не сдающийся, из года в год выпускающий зелёные листья на вывернутых узловатых ветвях, был упорен и жаден до жизни как сама Тара. Вокруг него сейчас стояла поразительная тишина. Солнце уже прошло больше половину пути по небу, и голосившие с рассвета птицы притихли. Насекомые тоже не рвались стрекотать и жужжать, что было ведьме на руку. Уставшая Тара разжала пальцы, выпуская холодную ладонь Киры, и девочка упала к её ногам.
"Какого духа для тебя вызвать?"
Память полнилась именами существ другой реальности, призвать которые можно было только через Запредельное. Духов этого мира Тара изучила плохо. Вначале казалось боязно, а потом некогда. К тому же они были мало понятны могущественной эльфе, и сами её не жаловали.
При мысли о Запредельном липкий страх сдавливал горло. Таре начинало казаться, что гигантская волна захлёстывала её с головой и тянет на дно - в тёмные, лишенные радости бездны.
"Да что же это такое? Я, ведьма, сдамся, уступлю этому глупому предрассудку?!"
Усадив ребёнка под дерево, спиной к реке, Тара направилась искать площадку для вызова. Осмотревшись, она прошла правее, где берег становился пологим, образуя широкий песчаный пляж. Там у самой зеленоватой воды росла плакальщица-ива. Тара обломала длинную гибкую ветку, очистила её от листьев. Потом, подумав, наломала целый веник и принялась выметать песок, очищая его от мелких камешков, веточек, прочего мусора. Убедившись, что площадка достаточно чистая, она закинула веник в реку и начала чертить прутом знаки и линии на песке.
- Аль`ванах`кар афэ дек интар ланх... - лились новые для этого мира слова на древнеэльфийском.
Каждая линия многогранной фигуры, соединяясь с соседней, на миг вспыхивала фиолетовым светом и медленно угасала - до следующего пересечения.
Оставив маленький проход для себя и девочки, Тара позволила себе передохнуть. Пора отправляться к дубу за Кирой.
А у дуба уже хозяйничал дед Яшка. Он тормошил ребёнка, пытаясь привести в чувства.
- Уйди от неё! - тихо приказала Тара. - Не мешай мне вернуть её миру.
Но дед, неожиданно резво для хромого подхватил Киру, перекинул через плечо и, помогая себе костылём, заковылял по направлению к деревне, приговаривая:
- Всё председателю расскажу! Людоедка! Душегубка!
- Стой, дурак старый! - Тара догнала хромого, вырвала у него из рук костыль, отбросила в сторону, отняла девочку.
- Не смей к нам приближаться! - пригрозила она пальцем, держа ребёнка за шкирку. - Убирайся!
Дед смерил её ненавидящим взглядом, с трудом согнулся, поднимая костыль, и заковылял прочь.
"Он же сейчас весь колхоз поднимет!" - во время посетила её здравая мысль.
- А ну стой! - выпустив ребёнка, она хлопнула в ладоши.
Ноги Яшки заплелись, подкосились. Цыган упал в траву, заголосил, как рожающая баба. Но ведьма второй раз хлопнула в ладоши, и старик онемел. Не в состоянии даже мычать, он по-рыбьи разевал рот, выпучивал глаза, скрёб ногтями землю, выдирая с корнями траву.
Тара, чьё лицо озаряло изнутри пламя гнева, хлопнула в ладоши и третий раз. Не сильно, но достаточно, чтобы Яшка потерял сознание, упал ничком в только что вырытую ямку.
Ногой перевернув деда на спину, чтобы тот не задохнулся, Тара нагнулась к девочке. Принюхалась, брезгливо поморщилась, сорвала два широких листа конского щавеля, вытащила из-под Киры мокрые пелёнки, отбросила их подальше и потащила ребёнка к начерченным знакам, попутно заговаривая луг от постороннего глаза. Нечего колхозным приглядываться, чем она тут занимается. Спать крепче будут...
... Девочка легла в центр фигуры навзничь, широко раскинув руки и ноги. Вокруг распластавшегося на песке ребёнка змеились лиловым светом линии защиты: мало ли кто вырвется в мир.
Круг Киры соединялся с другим, в котором должен был появиться вызываемый дух. В третьем на коленях стояла сама Тара - худощавая девочка в красном платьице, в белой косынке на светлых чуть волнистых волосах.
Три круга были заключены в одну большую сложную фигуру. Если смотреть на неё сверху, больше всего она напоминала парящего орла или дракона. Но драконов в этом мире давно не встречали...
Летевший мимо ветер огибал по широкой дуге ведьмин чертёж, не касаясь ветвей задумчиво склонившейся ивы, не тревожа рябью её отражение в мелкой речушке.
Шло время, а ведьма никак не могла решиться на вызов. Близость воды внушала смутные опасения. Яркое солнце слепило глаза. Неимоверно зудело под правой лопаткой. Хотелось пить...
- Ну же, Тара, ты сильнее этого страха. Ты же водила в бой армии! - сквозь зубы пробормотала ведьма, обращаясь к древней твари, изменившей её сущность. - Тебя боялись там, откуда ты пришла. Что же ты сейчас размякла?
Говорить стало больно. Казалось, язык потрескался точно выжженная солнцем земля. Из-под волос по щеке скатилась первая капля пота. А Тара всё медлила, точно там, за гранью этого мира её ждал целый легион врагов. Но вот она набрала в лёгкие побольше воздуха и запела. Голос был чужим, хриплым, словно прокуренным.
- Сата, сата ла амарен`тхар атар мефним сэ...
Воздух над пустым кругом заколебался в такт убыстряющейся мелодии. Напрягшаяся ткань мира в любой момент была готова разорваться, но Тара удержала оборону. Из расцарапанного усилиями горла вырвались нужные слова, и граница просто стала прозрачной, образовав овальное окно в Запредельное. К этому окну мотыльками на свет ринулись твари, чей облик постоянно менялся от прекрасного до уродливого и наоборот.
- С кем я могу говорить? - вопрошала ведьма.
Звук голоса рассыпался в пространстве, точно соль на пол - глухо и тихо.