Орда высыпала, когда я уже был почти на противоположном берегу. Первые гоблины сгоряча кинулись за мной, но течение сразу сбило маломерок, и их горестные вопли резко охладили общий энтузиазм. В меня полетела пара копий — мимо. И тут же раздался визгливый рык. Судя по тому, что обстрел прекратился, он означал приказ: «Живыми брать демонов!»
Выбравшись, переодеваться на виду у гоблинов не стал и прямо в маске, в ластах вытащил сомлевшую степнячку из воды и, по-прежнему, спиной вперёд, поволок её в ясно обозначившийся проход, к которому вывели меня мои картографы.
За пару шагов до укрытия на первый план на другом берегу реки выбрался трёхэтажный. Всё-таки, жив курилка! Но спеси в нём ощутимо поубавилось: теперь он не шествовал — ковылял и, когда ударил в бубен, так аж зашатался! Что сейчас будет, я теперь знал и, что делать — тоже: выдернул алебарду и прикрыл ею Тарру. Да ещё дикарский кинжал торчал в её наручах. Всё это должно было прикрыть нас. Но на этот раз каст таким страшным не оказалось: мой кинжал — который в поножах, волна хмари только чуть охладила.
Очень захотелось крикнуть шаману, что-нибудь типа: «Молдова — отстой!» Но Чи-сан отговорила: не стоит давать этому хмырю, с непонятной магией, образец звучания своего голоса — пусть на маску любуется.
Но то, что последовало, понравилось мне меньше: убедившись, что его заклятие на меня не подействовало, он не забился в истерике, а что-то резко выкрикнул, к нему тут же подбежало четверо с паланкином, он упал в него, и его бодренько попёрли назад, вся орда — следом, причём не растерянной, разочарованной толпой, а целеустремлённым, слаженным отрядом, беспрекословно подчиняющемуся толковому командиру.
«— Они продолжат преследование, — озвучила очевидное Чи-сан. — Им известен переход через реку где-то неподалёку — пошли в обход.
Так, у меня четвёрки ездовых с носилками не имелось, тащить эту красавицу на руках — удовольствие спорное… Разве, что грудь под шумок пощупать…
«— Му-у-р-р…
И голова начинает работать с перебоями, зато начинается неуклонная работа совсем другого органа… А, может, дотащу? Сколько, там, упоминала японка до выхода — триста сорок два метра всего?
«— Впра-а-авду-у…
«— Триста сорок два метра — по прямой, господин! Нет, как вернёмся, посещение дома удовольствий станет первоочередной задачей. А сейчас — немедленно сгрузите тело! И руки, руки с него уберите! С того места тоже, а не только с груди! У Вас имеется каст Исцеление! И усилитель. И накопители. Думаю, одной трети малого накопителя будет с гарантией. И готовьтесь уйти в глухую несознанку! Ни в чём не признаваться, ни от чего не отказываться. И ни в коем случае не врите. Ни единым словом! Вот усилитель и страз. И на счёт три: раз, два, три!
— Что это со мной? — приподнялась и села орчанка. — Исцеление?! Где мы? Что со мной было?
Я не отвечал, мне было не до того — я под ироничную ухмылку одной моей коррелятки и под бессмысленное урчание другой пытался незаметно от девушки напротив, пристроить под рукавом своей ведьмачей куртки «браслет хлада», доставшийся от хахаля суккубы.
— Почему не отвечаешь?
— Кто я — помнишь? — она кивнула. — Мы убегаем от гоблинов. Чтоб переправиться через реку, мне понадобилось перевести тебя в бессознательное состояние. Переправились — вылечил. Но у них где-то рядом есть мост. Судя по отрядному интерфейсу, ты уже в порядке. Пошли. За мной!
Поднялся, отвернулся, пошёл. Точнее — сначала отвернулся, а уж потом поднялся. Туман из головы понемногу рассеивался. Точно: вернусь — и в бордель. Сдвинуться не успел.
— Эй! Погоди! Ты что — меня вырубил?! — дошло до этой жирафы.
— Неподчинение командиру в боевых условиях.
— Да не о том я! Убил бы, да и всё! — закричала она и схватила меня за плечо. — Человек! Ты понимаешь, что если бы ты не рассчитал, и я устояла, я бы только на рефлексах кончила тебя?!
Ах, “человек”?! И я перестал сдерживаться — да и не смог бы уже, обернулся и заорал ей в лицо:
— Женщина! Вот и вдолби в свои долбанные рефлексы: я неприкасаем! Слышишь? — я не-при-ка-саем!
Дальше под огнём её очей пару секунд гадал: что это будет — хук в печень или кинжал? А когда понял, что обошлось без того и другого, добавил:
— Ты говорила: что лучшая — доказывай.
Сначала опустилась верхняя её губа, потом поднялась нижняя. И опять видны из зубов остались только клыки. С их ювелирно-ослепительной чернью.
— Не ори на меня! — буркнула она и добавила: — Я постараюсь, — убрала руку с моего плеча. — Командуй.