И она старалась сохранять невинную улыбку и веселый смех. Клиентам нравилось. Наверное, потому она и получила работу по объявлению Ван Ли в газете «Тай Рат», в разделе G.R.O., или «Guest Relation Officer».[1] Ван Ли — низкорослый, почти черный китаец, владелец мотеля на Сукхумвит-роуд, клиентами его были в основном иностранцы с весьма специфическими пожеланиями, но не настолько уж особыми, чтобы она не смогла их ублажить. Откровенно говоря, ей это нравилось даже больше, чем бесконечные танцульки в баре. К тому же Ван Ли хорошо платил. Единственное неудобство, пожалуй, в том, что приходилось долго добираться в его мотель из квартиры в Банглапху.
Проклятые пробки! В очередной раз, когда они встали, она сказала шоферу, что выйдет здесь, пусть даже придется пересечь шесть полос, чтобы добраться до мотеля на другой стороне улицы. Покинув такси, она ощутила, как воздух окутал ее, словно горячее влажное полотенце. Она двинулась вперед, зажав рот рукой, зная, что это не поможет, в Бангкоке всегда такой воздух, но по крайней мере так меньше воняет.
Она пробиралась между машинами: отпрянула в сторону от пикапа с полным кузовом парней, которые свистели ей вслед, еле увернулась от «тойоты». Наконец она на тротуаре.
Ван Ли поднял глаза, когда она вошла в пустой холл.
— Сегодня вечером спокойно? — спросила она.
Он раздраженно кивнул. В последний год такое случалось частенько.
— Ты уже поужинала?
— Да, — солгала она. Ей не хотелось есть водянистую лапшу, которую он варил в задней комнатенке.
— Придется подождать, — сказал он. — Фаранг сперва хочет поспать; он позвонит, когда проснется.
Она застонала.
— Ты ведь знаешь, Ли, мне надо вернуться в бар до полуночи.
Он бросил взгляд на часы.
— Дадим ему один час.
Пожав плечами, она села. Если бы она зароптала год назад, он просто вышвырнул бы ее вон, но теперь он нуждался в деньгах. Конечно, она могла бы и уйти, но тогда эта долгая поездка оказалась бы совершенно бесполезной. А кроме того, она была обязана Ли, он ведь не худший сутенер из тех, на кого ей приходилось работать.
Выкурив три сигареты, она пригубила горького китайского чая и подошла к зеркалу, наводя марафет.
— Пойду разбужу его, — сказала она.
— Гм. Коньки с собой?
Она потрясла сумкой.
Ее каблуки вязли в гравии, покрывавшем открытую площадку между низенькими номерами мотеля. Номер 120 находился в глубине патио, никакой машины у двери она не увидела, но в окне горел свет. Наверное, фаранг уже проснулся. Легкий бриз приподнял ее короткую юбку, но прохлады не принес. Она тосковала по муссону, по дождям. А ведь после нескольких недель наводнения, после покрытых илом улиц и заплесневелого белья она будет снова тосковать по знойным безветренным месяцам.
Легонько постучав в дверь, она примерила застенчивую улыбку, а на языке уже вертелся вопрос: «Как вас зовут?» Никто не отвечал. Она снова постучала, взглянув на часы. Наверняка можно будет поторговаться о том красном платье, скостить цену на сотню батов, хоть даже и в «Робертсоне». Повертев дверную ручку, она с изумлением обнаружила, что дверь не заперта.
Клиент лежал на кровати ничком и спал — это бросилось в глаза сразу. Потом она заметила голубое поблескивание прозрачной рукоятки ножа, торчащего из спины в ярко-желтом пиджаке. Трудно сказать, какая мысль первой пронеслась в голове Дим, но одна из них наверняка была о том, что долгая поездка из Банглапху оказалась-таки напрасной. А потом Дим закричала. Но крик утонул в громком гудении трейлера на Сукхумвит-роуд, которому не давал повернуть зазевавшийся туктук.
Глава 2
— «Национальный театр», — объявил по громкоговорителю гнусавый, сонный голос, прежде чем двери открылись, и Дагфинн Торхус шагнул из трамвая в промозглое, холодное зимнее предрассветное утро. Мороз щипал свежевыбритые щеки, и в тусклом неоновом свете белел выдыхаемый пар.
Шла первая неделя января, и он знал, что потом станет легче: льды скуют фьорд и воздух сделается менее влажным. Он начал подниматься по Драмменсвейен, к Министерству иностранных дел. Мимо проехало несколько одиноких такси, в целом же улицы были почти пустынны. Часы на фасаде концерна «Йенсидиге», светящиеся красным на фоне черного зимнего неба, показывали шесть.