– Как я понимаю, именно к вам автоматически переходят обязанности посла в случае его смерти.
– Да, я – поверенный в делах.
– Как скоро будет назначен новый посол?
– Думаю, долго ждать не придется. Обычно это занимает месяц-два.
– Вам не очень нравится одной отвечать за все?
Тонье Виг криво улыбнулась.
– Я не это имела в виду. Фактически я уже была в ранге поверенного в делах целых полгода, пока к нам не прислали Мольнеса. Я только хочу сказать, что надеюсь на скорейшее решение вопроса о назначении.
– Значит, вы рассчитываете на то, что сами станете послом.
– Допустим, – сказала она, приподняв уголки рта. – Это было бы совершенно естественно. Но боюсь, нам никогда не угадать, что решит Министерство иностранных дел Королевства Норвегия.
В кабинет скользнула тень, и перед Харри возникла чашка.
– Вы пьете чаа раун? – спросила фрёкен Виг.
– Не знаю.
– Простите, – улыбнулась она. – Я забыла, что вы у нас новичок. Это таиландский черный чай. Видите ли, я практикую здесь high tea[12]. Хотя, если строго следовать английской традиции, чай следует пить после двух часов.
Харри поблагодарил за угощение, и, когда в следующий момент опустил глаза, в его чашке уже было что-то налито.
– Я-то думал, что эти традиции исчезли вместе с английскими колонизаторами.
– Таиланд никогда не был колонией, – улыбнулась она. – Ни английской, ни французской, в отличие от соседних стран. И тайцы страшно гордятся этим. Слишком гордятся, на мой взгляд. Немного английского влияния еще никому не помешало.
Харри достал блокнот и спросил, не мог ли посол оказаться замешанным в какой-нибудь афере.
– Афере, инспектор?
Он кратко пояснил, что он понимает под аферой и что более семидесяти процентов совершенных убийств связано с тем, что жертва занималась чем-то незаконным.
– Незаконным? Мольнес? – Она замотала головой. – Он не такой… не был таким.
– Вы не знаете, враги у него были?
– Даже представить себе не могу. Почему вы спрашиваете? А может, это никакое не политическое убийство?
– У нас пока слишком мало фактов, так что мы рассматриваем все возможные версии.
Фрёкен Виг рассказала, что в понедельник, когда его убили, Мольнес уехал на встречу сразу же после обеда. Он не сообщил, на какую именно, но в этом не было ничего необычного.
– У него с собой всегда был мобильный телефон, так что мы могли переговорить с ним, если возникали какие-то дела.
Харри попросил разрешения осмотреть кабинет посла. Фрёкен Виг пришлось провести его еще через две двери, установленные «в целях безопасности», чтобы наконец отпереть третью, которая вела в искомый кабинет. Там ничего не трогали, как и просил Харри перед отлетом из Осло. Повсюду великое множество бумаг, папок, сувениров: они громоздились на полках, ими были увешаны стены.
Над грудой бумаг висел портрет норвежской королевской четы: король и королева величественно взирали вниз, прямо на посетителей, а окна кабинета, по словам Виг, выходят на Куинс-Риджент-парк.
Харри нашел ежедневник, но записей в нем было немного. Он проверил день, когда произошло убийство, но на эту дату стояла одна-единственная пометка: «Ман Ю», знакомое сокращение «Манчестер Юнайтед», если он не ошибается. Наверное, посол записал для памяти, когда по телевизору будут транслировать футбольный матч, подумал Харри и по служебной привычке выдвинул ящики письменного стола, но тут же понял, что одному ему не справиться: безнадежно обыскивать кабинет посла, если не знаешь, что именно искать.
– А где его мобильник? – спросил Харри.
– Как я и говорила, он всегда носил его с собой.
– Но в мотеле мы не обнаружили никакого телефона. И я не думаю, что убийца был вором.
Фрёкен Виг пожала плечами:
– Может, кто-то из ваших тайских коллег его «конфисковал»?
Харри предпочел воздержаться от комментариев и вместо этого спросил, не звонил ли Мольнесу в тот день кто-нибудь из посольства. Фрёкен Виг заколебалась, но пообещала узнать. Харри в последний раз окинул взглядом кабинет.