Он взглянул на своих собеседников. Усердно допивали они по четвертому стакану чая...
Глава XIX
ВОСТОК
— Казань... Татары... Восток! — радостно воскликнул, просыпаясь, Иван Васильевич. — Казань... Иоанн Грозный... бирюза, мыло, халаты... Казанское царство... Преддверие Азии. Наконец, я в Казани... Кто бы подумал, а вот-таки и доехали. Доехали до Востока; хоть не совсем до Востока, а все-таки по соседству... Ну, и деревни уже другие пошли по дорогам, с мечетями, с избами без окон, с женщинами, которые прячутся от нашего тарантаса, закрывшись грязными полотенцами... На пути уже редко попадается православная бородка... Теперь стало поживописнее. Идет маленький бритый татарин какой-нибудь в чибитейке, или глупый чуваш, или разряженная мордовка. Все уж получше. Берись за перо, Иван Васильевич.
Берись скорее! Дожидайся вдохновения, а покамест пиши... Пиши свои заметки... Начинай свои впечатления.
— «Идет татарин, идет чуваш, идет мордовка...» Ну и что еще?..
— «Видел татарина, видел чуваша, видел мордовку».
Ну, а там что?..
— Вот что, — с восторгом воскликнул Иван Васильевич. — Вот что!.. Надо заделать прореху в нашей истории.
Надо написать краткую, но выразительную летопись Восточной России... окинуть орлиным взором деяния и быт кочующих народов. Было здесь мордовское царство, которое распалось надвое и угрожало Нижнему порабощением под предводительством вождя своего Пургаса. Было болгарское царство с семью городами, с огромной торговлей.
Было здесь множество народов, которые пришли неизвестно откуда, откочевали неизвестно куда и исчезли, не оставив ни следа, ни памятника... Что бы!..
Тут жар Ивана Васильевича немного простыл.
«А источники где?» — подумал он.
Источники найдутся где-нибудь. А как найдутся?
— Нет, Иван Васильевич, это труд уж, кажется, не по тебе. Тебе бы к цели поскорей. И в самом деле, кому же охота пожертвовать всей жизнью на дело, которое еще на поверку может выйти вздором.
Не написать ли деловым слогом какой-нибудь казенной статистической статейки? «Казань. Широта. Долгота. Топография. История. Кварталы. Торговля. Нравы».
Тут можно сказать, что я стоял в гостинице Мельникова, за стол платят столько-то, за чай столько-то. В Казани более ста гостиниц, что доказывает цветущее состояние города и торговую его значительность. Домов столько-то, бань столько-то.
Нет, Иван Васильевич, это будет уж не живым впсчатлением, а чем-то вроде сочинения по обязанности службы или выпиской из губернских ведомостей. Так как же быть?
Неужели потомству лишиться прекрасного сочинения?
Можно бы было поговорить о здешнем университете и обо всех университетах вообще. Здешний университет известен в Европе по своей обсерватории, по математике и в особенности по изучению восточных языков. Да я-то их не знаю.
Говорят, хороша здесь и библиотека. Рукописей много. Читать-то их я не умею, а все-таки люблю.
Запомню самые важные.
Восточные с прекрасными рисунками и арабесками, которые могут быть заимствованы со временем для украшений в нашем зодчестве. Еврейская: Моисеево пятикнижие, писанное на пятидесяти кожах и свернутое в огромный сверток.
«Книга 1703 года, а в ней список бояр, и окольничих, и думных, и ближних людей, и стольников, и стряпчих, и дворян московских, и дьяков, и жильцов».
«Путешествие стольника Петра Толстова по Европе в 1697 году».
«Чин и поставление великих князей на царство. Свадьбы царей Михаила Феодоровича и Алексия Михаиловича».
«О пришествии святых вселенских патриархов в Москву по писании к ним от царя Алексия Михаиловича».
«Книга записная, кто сидел в судных приказах в 1613 году».
«Записка разрядов».
«Воинский устав царя Василия Иоанновича Шуйского».
«Traite d'Arithmetique par Alexandre (le SoLivaroи» [Трактат об арифметике Александра Суворова (франц.)], собственоручно писанный Суворовым в детстве.
Кроме того, целая библиотека князя Потемкина Таврического.
— Уф!.. — сказал Иван Васильевич. -Бес это, без сомнения, занимательно, но все это надо прочесть...
Всего бы проще было взять описание Казани господина Рыбушкина и кое-что из него выписать. Для придачи же ученого вида, который малых обманет, однако ж обманет кого-нибудь, стану теряться в загадках о происхождении названия города.
У нас многие слывут учеными чужим ученьем.
Многие, подобно мне, начали бы книгу свою следующим: «Полагают, что название города Казани происходит от турецкого слова: «JJ'L'.» что означает чугунный котел».