Умение создавать интересные эпизодические персонажи вообще кажется одной из сильных сторон мастерства Тарантино. “К каждому эпизодическому персонажу он относится как к приглашенной звезде”, – замечает газета “Нью-Йорк таймс”, включая пришедшегося к случаю наркомана-транжиру Флойда, сыгранного Брэдом Питтом. “Знаете, в Брэде есть загадка и есть мрачность. Я думаю, это идет из его буйного прошлого, – ухмыляется Скотт, поднося большой и указательный пальцы к губам, как бы затягиваясь косяком с марихуаной. – Это тот персонаж, которого он знал и с которым вместе жил. Это тот парень, который приехал на неделю, а остался на два года, – дурень, который не вставал с дивана.
Но котелок был моим изобретением, – добавляет он торжествующе, имея в виду жестянку, которую Флойд использует для вдыхания травки. – Это тот парень, с которым я пошел бы покорять горы, у него есть “медовый медведь”, которого можно купить из-под полы”.
Другой пример – блестяще сыгранный Ли Доновиц, о котором мы говорили выше. “Тони превратил его в Джо Сильвера”, – добавляет Тарантино. Изначально прототипом Доновица был его преподаватель актерского мастерства Аллен Гарфилд. Однако больше всего обсуждений вызвал дуэт других второстепенных персонажей в исполнении Денниса Хоппера и Кристофера Уокена. При этом место обвинений в немотивированной жестокости, имевших место в случае с “Бешеными псами”, заняли обвинения в расизме. Хоппер играет Клиффа, отца Кларенса, который попадает в лапы сицилийского мафиози, Винченцо Коккотти (на эту роль планировался Майкл Мэдсен. Интересно, что одного из мелких итальянских бандитов зовут Вик-зубочистка – прозвище, которое носил мэдсеновский Вик Вега в “Бешеных псах”).
Коккотти хвалится своими славными предками – его отец был “чемпионом в тяжелом весе среди сицилийских лжецов”. Клифф, зная, что его будут пытать, ставя жизнь сына на карту, своими насмешками хочет довести Коккотти до того, чтобы тот его убил...
КЛИФФ:
Знаешь, я много читал. Особенно книги по истории. Я считаю эту дрянь увлекательной. По правде говоря, я не знаю, знаешь ты или нет, что сицилийцы произошли от негров.
КОККОТТИ:
Что, опять начинаешь?!
КЛИФФ:
Так оно и есть. У вас, сицилийцев, сердце качает черную кровь. И если ты мне не веришь, можешь сам посмотреть. .Сотни и сотни лет назад, понимаешь ли, мавры завоевали Сицилию. А мавры – это ниггеры. Знаешь, давным-давно сицилийцы были такими же, как итальянцы из Северной Италии. У них у всех были светлые волосы и голубые глаза. Но потом пришли мавры и изменили всю страну. Они так часто трахали сицилианок, что перемешали всю кровь навсегда. Вот почему светлые волосы и голубые глаза стали черными. Знаешь, я абсолютно поражен, что спустя сотни лет у сицилийцев все еще есть гены ниггеров. Я просто цитирую историю. Это факт. Так написано. Твои предки ниггеры. Твоя прапрапрабабка трахалась с ниггерами, и ее дети были наполовину ниггерами. Так что, если это неправда, скажи, что я вру...
“На самом деле я думаю, что это самое непристойное слово в английском языке, – говорит Тарантино о своем вольном использовании слова “нигrep”. – Оно почти взрывоопасно. У слова не должно быть столько силы, и всякий раз, когда оно приобретает такую силу, ее нужно отбирать. То, что сказано, очевидно: он пытается оскорбить этих парней, оскорбить их именно таким образом, и именно они должны оскорбиться. Но мне нравится эта речь. Я думаю, что она действительно забавна. На самом деле мне всю эту историю рассказал один чернокожий парень”.
Тони Скотт: “Квентин написал две сцены – эту и еще одну с Сэмом Джексоном, которую, к сожалению, вырезали. Но я не считаю их оскорбительными. Не думаю, что черное население страны сочтет их оскорбительными. Кажется, все это было сказано по-доброму, от души, а не для того, чтобы их обидеть. Я смотрел фильм с черной аудиторией, и им понравился этот эпизод, в основном это были парочки, детишки от восемнадцати до двадцати пяти, чернокожие ребятишки, и им понравилось. Они чувствовали, что их втягивают в атмосферу всего происходящего, а не стараются выделить и раскритиковать. Забавно, что черная аудитория реагирует более чутко, чем латиноамериканская или белая. Они проникаются духом фильма. Именно так Квентин и пишет. Он пишет на языке улиц, чувствует его поэзию. Вы можете сказать слово “ниггер”, никого не обижая, если на экране эти слова произносят парни, для которых это естественно”.
Трудно найти более подходящего человека, чем Сэмюэль Джексон, чтобы судить обо всем этом. “Как сказал Квентин, он пытается сделать мир не таким чувствительным, – комментирует он. – Я думаю, что, будучи актером, ты должен отвечать требованиям режиссерского видения и быть искренним по отношению к той правде, которую пытаешься выразить. Говоришь то, что написано, и правдивость этих слов зависит от того, как ты их произнесешь. Итак, я смотрю на сценарий Квентина и понимаю, что он взял слово “ниггер” и использовал его во всех возможных ситуациях. Он использовал его как определение, как слово, которым можно объясняться в любви и которым можно унизить, и как общее понятие. Это слово используется в речи довольно часто. И это один из лучших монологов, которые я когда-либо слышал, и если вы настоящий расист, вы будете сидеть и приговаривать: “Да, это правда!” Если вы либерал, вы скажете: “О, это ужасно!” Но именно это должны делать актеры. Я должен вызвать такую реакцию, которая выльется в обсуждение, а потом, надеюсь, приведет к переменам в обществе”.
“Да, я больше всего волновался из-за сицилийцев, – угрожающе ухмыляется Деннис Хоппер. – Я понял, что кого-то он может задеть, но это нормально. И к тому же киноактеры в наше время не произносят монологов. А это – монолог. Я восхищаюсь тем, как пишет Тарантино”. Кристофер Уокен, чьи герои никого не убивали с 1984 года, тоже абсолютно хладнокровен. “Такие большие диалоги нехарактерны для кино. Обычно вы не особенно много говорите, но тут монолог на три страницы, это необычно, и думаю, что это очень хорошо. Я никогда не смешиваю кино с реальной жизнью и думаю, что другие люди тоже этого не делают. В этой сцене был оттенок нереальности, да и что можно ответить, когда вам говорят столь дикие вещи? В этом весь класс и вся прелесть сцены. В каком-то смысле он получает пулю за то, что оскорбляет меня”.
“Подумайте о Марке Твене, – добавляет Хоппер. – Он занимался теми же вещами. Два человека плывут по реке. Я имею в виду, что это странная расстановка действующих лиц, но теперь-то мы в 90-х. Как можно писать, не обращая внимания на окружающую тебя реальность? Квентин Тарантино – это Марк Твен 90-х...”
В целом “Настоящую любовь” критики приняли хорошо. “Динамит. Взрывная волна действия, фейерверк, дико смешная, леденящая душу гонка”, – говорит обозреватель журнала “Роллинг стоун”. “Фильму нельзя отказать в обаянии. Это поможет ему стать одним из самых популярных фильмов 1993 года, а возможно, и всего десятилетия”, – заявляет “Драмалог”. Но вопрос о жестокости и насилии никогда не опускается в рецензиях. (Он вновь всплыл в июне 1995 года, когда сенатор от республиканцев Боб Доул, кандидат в президенты, ругал Голливуд за то, что там снимают фильмы, которые выходят “не только за рамки вкуса, но и человеческого достоинства и порядочности”. “Настоящая любовь” и “Прирожденные убийцы” приводились в качестве наглядных примеров смакования “бессмысленного насилия и всевозможных излишеств”, хотя тот факт, что сенатор, по его же признанию, не видел ни одного из этих фильмов, сделал Боба Доула легкой добычей для Тарантино и Оливера Стоуна, которые разделали его под орех в прессе.)
“Есть что-то настораживающее в том, как такие фильмы воздействуют на зрителей, – высказывается газета “Нью-Йорк таймс”, явно напрашиваясь на похвалу. – Они обращены к подсознательному желанию выплеснуть накопившуюся жестокость. Мастерски эксплуатируя жанр, Тарантино демонстрирует все преимущества киноманства. Американский журнал “Хьюмейн Муви Ревью” даже добавляет несколько своих глубокомысленных замечаний: “Животные в этом фильме почти не задействованы. В одной сцене Кларенс дерется с Дрекслом, толкает его, и Дрексл летит спиной на аквариумы, стоящие в его квартире. Разбивает два из них, осколки и брызги воды летят во все стороны. Два аквариума, которые разбил актер, были сделаны из леденцовой массы, и в них не было рыб”.