Тарантино действительно очень серьезно относится к музыке, которую использует в фильмах, и саунд-трэки к обеим его картинам отбирались с повышенной тщательностью.
В случае с “Бешеными псами” музыка звучит повсюду. Там ее источником служила популярная в 70-е годы радиостанция “К-Билли-суперсаундз”. В “Криминальном чтиве” музыка звучит из стереомагнитол в машинах, по радио, из громкоговорителей и на пластинках... но никогда на компакт-дисках (еще одна идея-фикс Тарантино). Даже Миа. Уоллес в своем начиненном современной аппаратурой доме на Голливуд Хиллз пользуется магнитофоном.
Тарантино объясняет: “Когда я пытаюсь найти “лицо” фильма, даже если это та история, которую я буду снимать три следующих года, я стараюсь подыскать песню, которая стала бы его визитной карточкой. В конце концов может случиться так, что этой песней я в итоге не воспользуюсь, но она на самом деле помогает мне найти “лицо” фильма. Одна из особенностей “Криминального чтива” состоит в том, что я не использовал партитуру. Я всегда этого боюсь. Если бы я мог написать партитуру, я бы это сделал, но не умею. Я всегда боюсь, что мне не понравится то, что они пишут, и это будет пустой тратой времени и денег, так что мне нравится отбирать музыку самому, как, например, в случае с темой “Сын проповедника”, когда Винсент Вега приходит к Мии Уоллес. Я не знаю, почему мне нужна была именно эта песня, но с того момента, как я задумал эту сцену, я всегда представлял себе, как он входит в дом под эту музыку. А потом для сцены, в которой танцуют твист, я всегда хотел использовать “Никогда не знаешь” Чака Берри. Я хотел, чтобы они двигались именно в этом ритме и чтобы в сцене создалась именно такая атмосфера”.
Во время поездки в Лондон в 1992 году Тарантино зашел в магазин старых пластинок и купил запись группы под названием “Эрдж Оверкилл”. На стороне “В” была песня Нила Даймонда “Девочка, ты станешь женщиной”. Он тут же представил, как Ума Тёрман танцует под нее в манере Анны Карины” – это полностью убедило его в том, что нужно взять ее на роль. “Когда складываешь все вместе, – вздыхает Тарантино, – переживаешь момент рождения фильма”. “Криминальное чтиво” Тарантино представил 30 ноября 1993 года.
Глава 8
Красный уголок
15 мая 1994 года. Каннский кинофестиваль. Еще одна вечеринка. В ресторане на пляже, принадлежащем известному своей роскошью каннскому отелю “Карлтон”, сотни постоянных гостей фестиваля предаются оргии полуночного гедонизма, которая венчает собой дневную сутолоку показов, интервью, пресс-конференций, сделок на миллион долларов и – для большой части молодых кинематографистов, которые поставили все на то, чтобы их фильмы появились на свет божий, – крушения всех надежд. Бульвар несбывшихся желаний находится не в Голливуде, а на юге Франции. Это Круазетт – широкая набережная, опоясывающая лазурь Средиземного моря; подиум для бомонда Ривьеры, избранные представители которого скрываются за ночными огнями яхт, поблескивающими в заливе. Недостижимое благосостояние, отделенное полумилей морского простора и – еще более весомо – самой реальностью.
Когда “Бешеных псов” показали здесь два года назад, их можно было сравнить с несмелым потявкиваньем. Укус “Криминального чтива” мог оказаться страшнее его лая. В то время как динамики изрыгали потоки европейской “попсы” и людская масса передвигалась из угла в угол, Тарантино и Мэг Тилли, звезда из “Спи со мной”, оккупировали небольшой кусок танцплощадки и развернули на нем свое собственное импровизированное шоу. Возможно, это выпивка или разница во времени или что-то еще, но самовнушенный транс разводит в разные стороны их движения. Тарантино только сегодня приехал в город, но ажиотаж по поводу его присутствия достиг апогея. К среде “Криминальное чтиво” побьет все рекорды. А еще через пять дней Тарантино получит “Золотую пальмовую ветвь”.
Лоуренс Бендер до сих пор под впечатлением того безумия, которое окружало каннскую премьеру фильма. “Когда Джон, и Брюс, и Ума, и Сэм, и Мария прилетели, это звучало как угроза. Это было похоже на “Дикую банду”, и вдруг все сильно разволновались из-за нас. В момент, когда фильм появился на экране, Квентин, позвольте мне сказать, никогда еще не был настолько в центре внимания, может быть,
Джон Траволта и Брюс Уиллис иногда переживали такое в своей карьере. Мы оделись, пообедали, и, черт возьми, там было двадцать пять машин. Они практически перекрыли Круазетг, и мы полчаса добирались от “Карлтона” до Дворца фестивалей, и это было здорово. Тысячи и тысячи людей приветствуют Квентина и других звезд. Потрясающе. Это даже страшно, если вы раньше не видели столько народу сразу”.
Подталкиваемая толпой и окруженная громилами в костюмах горилл, съемочная группа “Криминального чтива” медленно пробивала себе путь наверх по широкой лестнице Дворца. Скандируемое с французским акцентом имя “Квентин, Квентин!” звенело в ушах.
“Я сидел рядом с Сэмом, следил за выражением его лица, наклонялся и смотрел на Джона. Было здорово смотреть фильм их глазами, а затем эта долгая овация. Потом мы вышли, и у нас захватило дух, потому что едва мы появились, люди закричали и повсюду были камеры. Мы стояли, а кто-то кричал: “Помашите налево... Помашите направо!”. Мы осмотрелись кругом, и насколько мог видеть глаз, повсюду была толпа. Она волновалась. Эти пять минут я чувствовал себя рок-звездой”.
Даже тогда они не ожидали, что получат “Золотую пальмовую ветвь”, церемония вручения которой была назначена на понедельник, последний день фестиваля. Предшествующие этому два дня практически превратились в уик-энд “Криминального чтива”, и они подумали, что лучше бы им уехать, пока дела идут так хорошо. В понедельник около часа дня, когда чемоданы были собраны, Харви Вайнстейн с “Мирамакс” решил еще раз согласовать с организаторами фестиваля их отъезд. “Харви возвращается и говорит: “Послушайте, они сказали: “Не уезжайте”, это должно что-то значить”, – вспоминает Бендер.
Решив, что фильм получил одну из наград критиков, они отменили бронь на авиабилеты и еще раз отправились во Дворец. Раздавали разные призы – лучший актер, лучшая актриса, специальный приз жюри, лучший режиссер, – но “Криминальное чтиво” все еще ничего не получило, как, впрочем, и “Три цвета: красный” Кшиштофа Кесьлёвского – фильм, который, как все ожидали, должен был победить. Учитывая решение Кесьлёвского закончить карьеру режиссера, в которое поверили все представители шоу-бизнеса, Тарантино и Бендер также не могли думать иначе. Даже когда неврученной осталась только одна “Золотая пальмовая ветвь”, они думали, чтополучат какой-нибудь специальный приз за игру всего актерского ансамбля. И когда председатель жюри Клинт Иствуд открыл конверт и произнес слова: “Криминальное чтиво”, Тарантино, Бендер и все остальные вскочили со своих мест и помчались к сцене. Овация не смолкала, хотя из одной части зала доносились неодобрительные выкрики и истерические всхлипы – их издавала богатая дама, выведенная из себя тем, что такой фильм нарушил благопристойную атмосферу, традиционно присущую Каннскому фестивалю (а может быть, она просто расстроилась из-за того, что это был четвертый американский фильм, победивший за последние шесть лет).
“Ну, была одна женщина, только одна, которая что-то выкрикивала, – вспоминает Сэм Джексон. – Он мог бы заставить ее замолчать, просто прочитав стих из “Книги пророка Иезекиила” (25:17): “Ее было легко узнать и различить среди других и накричать на нее в ответ”. По сути, Квентин очень удивил зрителей, которые видели фильм. Их потрясло то, что они смотрели не просто жуткую смесь из пуль, ружей и “сукин сын, сукин сын”. Они смотрели нечто абсолютно новое и оригинальное по своей структуре. Они смеялись в те моменты, которые в обычной ситуации должны были бы вызвать ужас, для меня это было открытием и потрясением, потому что я не видел фильма до премьерного показа. Я читал сценарий 80, 90 раз, но сидеть там, чувствовать его присутствие было потрясающе”.
Принимая приз, Тарантино произнес речь, которой заставил замолчать своих критиков. “Я никогда не ожидал получить что-либо на каком-либо фестивале от жюри, потому что я не снимаю фильмов, объединяющих людей. Обычно я делаю фильмы, которые сеют вражду”. В тот вечер уставшая от официальных церемоний группа “Криминального чтива” удалилась в отель на побережье – живущий очень размеренной жизнью “Отель дю Кап”