Я сунул клубок ветоши в угол, прикрыл обломками теплоизоляции.
На выходе из подвала, возле люка, я задержался. Пришлось подождать, пока очередной жилец вызовет лифт и умотает наверх.
Когда шаги в подъезде стихли, я выпрыгнул из подвала, вернул замок на дверцу люка, шагнул к выходу.
Сзади послышался рык. Болонки так не рычат, потому я без резких движений оборачивался целую вечность.
Обернулся. Мне в глаза смотрела кавказская овчарка. Милая псинка весила вдвое больше меня. Сидела собачка на ступеньках первого этажа, привязанная к перилам длиннющим поводком. Намордника, как водится, на ласковой мордашке не наблюдалось. Рядом с охранником стояли пластиковые окна. Только привезли, ещё в упаковке.
Я попятился к подъездной двери.
Собачка смотрела мне вслед, рычала. Я топал, молился. Захоти псинка, и дотянулась бы до меня в один прыжок.
Обошлось. Я спиной добрался до двери, нащупал замок, открыл вслепую, покинул подъезд как пушинка, без единого звука. Собачка заткнулась, лишь когда я закрыл подъездную дверь.
Не иначе как какой-то придурок привёз окна, часть повёз домой на лифте, а те, что в лифт не влезли, оставил под охраной кавказского монстра.
По пути домой я про себя, с выражением, с сочными оборотами материл хозяина собаки. Тирада растянулась минут на пять. Повторился лишь пару раз. Это ж надо! Оставить здоровенную псину в людном месте без намордника!
Успокоился аж в хозмаге, что в двух шагах от моего дома. Купил баночку белой нитрокраски с распылителем и рулон белой плёнки-самоклейки.
*
*
Дома я присел к компу, влез в интернет. Нашёл изображение разводного ключа, распечатал, вырезал силуэт инструмента. Получил трафарет. Распечатал слово “сантехработы”, вырезал в бумаге буквы, получил ещё один трафарет.
Из кладовки достал старый синий сто раз стираный комбинезон. Приложил трафареты к спинке комбеза, задул прорези в бумаге белой нитрокраской. Через пять минут краска высохла. На спинке комбеза осталось изображение разводного ключа, чуть ниже – слово “сантехработы”.
Попил чаю, перевёл дух, продолжил.
Распечатал в двух экземплярах слово “сантехработы” и номер моего мобильного крупным шрифтом так, чтобы каждая буква заняла половину листа А4. Вырезал трафареты, приложил к плёнке-самоклейке, обвёл карандашом, вырезал из плёнки буквы и цифры.
Через десять минут надпись “сантехработы” и номер мобильного красовались по обоим бортам моего джипчика. В багажник я сунул ящик с инструментами.
Что надо ещё, чтобы прикинуться сантехником?
В семь позвонил Юсуп.
– Ян, новости есть?
– Алиби тарантин липовое. Адвокат заплатил по сто баксов за подпись под свидетельством.
– Кто бы сомневался! Вот если бы тот, кто тебе это сказал, написал показания на бумаге…
– Тарантины – вся троица – были без присмотра с обеда субботы и примерно до одиннадцати утра воскресенья. Тебе этого мало? Надо ещё подписать?
– Без бумажки это только слова, не включай дурачка. Паршиво, что тарантины почти сутки были без присмотра, паршиво. Чтобы закопать очкарика, хватит и часа. Я проверил трубки тарантин.
– Что-то интересное?
– Примерно всё то время, на которое у сынков нет алиби, их трубки маячили возле речки рядом со Щучьим. Похоже, они таки шашлычничали, не врут.
– В том же месте отключилась трубка очкарика.
– Помню. Ладно, до завтра.
Юсуп отключился, моих пожеланий спокойной ночи не дождался.
После ужина я отключил телефоны, на шесть утра запланировал посиделки в подвале под квартирой ромкиного казначея, спать завалился в девять. Дневная жара ещё не спала, заснуть сразу не разрешила, дала время поразмыслить, одуматься.
Кабак Ромки – если вывеска у входа в общепит не врёт – открывается в девять. Бухгалтерше топать от дома до места работы от силы минут десять. Значит, выйти из дому должна примерно без четверти девять, чтобы успеть наверняка. Плюс косметика, выкрутасы перед зеркалом, полчаса на завтрак, полчаса на душ-туалет.
Как ни крути, а раньше половины восьмого мне в подвале первого дома по Колодезной делать нечего. Если, конечно, казначей не просыпается в пять для утренней пробежки. Я вспомнил габариты и рыхлость тела ромкиной бухгалтерши. После совещаний со здравым смыслом решил, что пышка под центнер весом вокруг дома по утрам не бегает.
Прежде чем провалиться в сон, я перенёс визит в подвал казначея на семь, внутренний будильник поставил на половину пятого.
*
*
Утреннюю тренировку я начал без четверти пять, в семь запарковал авто рядом с домом ромкиного казначея. Для машины нашёл место с той стороны дома, куда окна бухгалтерши не выходят.