Я купил газету, поспешил домой.
Статья удалась. Пенсионеры и домохозяйки наверняка завалили редакцию письмами поддержки, раскалили телефон главреда, а под конец вышли на демонстрацию солидарности с родителями пропавших тарантин.
Журналист Заливайло в подробностях расписал угрозы Михалыча в адрес Ромки и дружков. Не забыл добавить подробностей и от себя, чтоб вышло пострашнее. Получился не полуживой Михалыч, а свирепый живодер, что угрожал невинным детишкам лютой смертью.
Как Михалыч разбивал лобовуху ромкиного джипа, Заливайло в красках описывал три абзаца. Вспомнил и обо мне – как я на маленьком джипчике увёз Михалыча из-под носа охранника. Слова подкрепил кадрами из записи видеокамеры, что спрятана в дупле акации, и следит за стоянкой ромкиного джипа.
Похищение кроссовок из ромкиного джипа Заливайло приписал тому же Михалычу.
Каждое слово статьи заставляло читателя посылать Михалычу проклятья. Под конец Заливайло высказал уверенность, что тарантин – невинных овечек – похитил кровожадный Михалыч.
Как странно ведёт себя милиция, граждане! Виновный давно известен, а следователи хлопают ушами! Похититель наших детей разгуливает на свободе, и обезумевшим от горя родителям смеётся в лицо!
Статью завершал пламенный призыв журналиста Заливайло наказать злобного Михалыча если не по закону, так по совести.
О пропаже тарантин целая статья. О пропавшем очкарике ни слова. Пляска журналиста Заливайло под дудочку депутата Маслины удалась.
Я отложил газету, вышел на балкон, сменил в лёгких смесь котячьих меток с одеколоном на воздух.
Когда отдышался, попытался представить, как с тарантинами мог расквитаться Михалыч. Против тщедушного тельца Михалыча воображение выставляло три толстенных туши тарантин. Как один не юный задохлик мог справиться с тремя молодыми и крепкими бегемотами?
Да, Михалыч мог пульнуть в тарантин из… да хоть из пулемёта. Где кровь? Где следы суматохи? Как застрелить троих одновременно? Не лежали же тарантины и ждали, пока Михалыч всадит каждому по пуле!
Юсупов вариант с клофелином в тарантиновой бутылке водки мне нравился больше. До идеала не дотягивал, но объяснял, как тарантин мог порешить Михалыч, а не дядька Некто.
Три колеи в песке от покрывала, где лежали тарантины, до твёрдой дороги мог сделать Михалыч, ведь сил таскать на горбу тарантиновы туши у него нет, потому подтягивал тела буксировочным тросом. Вдобавок на месте для слежки в зарослях можжевела лежал сук, провонявший михалычевым грибком.
Чтобы стать идеальным, варианту с клофелином не хватало объяснения, как Михалыч всыпал клофелин в бутылку.
Метнуться к бутылке, когда пьяненькие тарантины пойдут купаться, зарядить бутылку клофелином, вернуться за камыши – дело десятка секунд. Пока тарантины заходят в воду, и в этот момент к бутылке спиной, можно успеть запросто. Другой вопрос – кому запросто, а кому и нет.
Да, арматуриной возле ромкиного джипа Михалыч размахивал как монах Шаолиня. Казалось бы – порядок. Ан нет. Руки – не ноги. Может, руками Михалыч ещё и размахивает, а вот ходит с трудом. Бегуном не назовёшь.
Скоростной как улитка Михалыч смог подобраться к тарантиновой бутылке, всыпать клофелин, смыться обратно за камыши – и уложился в десяток секунд? Со скоростями Михалыча времени уйдёт вшестеро больше. Тарантины заходили в воду целую минуту, и ни разу не оглянулись? Ведь если бы оглянулись, то Михалычу хана, понятно и кретину.
Я отбросил дурные мысли, покинул балкон, развалился в кресле. Через пару минут мысли вернулись. Ещё через пять минут от бардака в голове меня спас звонок мобильника.
Не успел я поднести трубку к уху, как Юсуп уже заговорил.
– Я на мобильниках тарантин нашёл миллион пропущенных вызовов. Пацанам наяривали с вечера до утра, а те трубку не брали.
– Когда до них дозвонились в девять вечера, были живы все трое. Живые и пьяные.
– Уже легче. Главное, что живые. Мы тут опросили местных, что живут на краю села со стороны речки. Народ ни сном, ни духом. Ничего не слышали, ничего не видели, и мало ли кто здесь на речке отдыхает! Ладно, я уже выезжаю. Созвонимся.
Я отложил мобильник, прикрыл глаза.
Когда трубка звякнула, я проснулся, нажал зелёную кнопку. Опоздал. На экране мобильника – номер Михалыча. Я глянул на часы. Семь. Дрых всего пятнадцать минут, а снов успел увидеть на целую ночь.
Михалыч себя ждать не заставил, перезвонил через пять секунд.
– Ян, жду вас на углу Шестой Продольной и Восьмой Поперечной. У меня тут… Нет, не по телефону. Приходите. Это срочно. Срочнее некуда.