– Профессор Борзан, это простая формальность или вы считаете, что я чем-либо больна?
– Ну, что вы, Джейн, вашему здоровью обычный человек может только позавидовать. – Весело ответил он присаживаясь рядом с кушеткой на белый, пластиковый стул.
Девушке такой ответ показался смешным, как и то, что этот интар продолжал свою игру, так усердно показывая ей, будто он и в самом деле считает её обычным человеком. Присаживаясь на кушетку, Джейн негромко сказала:
– Но в том-то всё и дело, профессор, что я не обычный человек. Ведь я же сделана из того же теста, что и вы все?
Эмиль Борзан улыбнулся и сказал насмешливо:
– Ну, милая Джейн, если вы об этом догадались только сейчас, то значит я был слишком высокого мнения о ваших умственных способностях. На мой взгляд вы должны были понять это ещё на лунной базе. Ладно, об этом мы ещё успеем поговорить, а сейчас ложитесь, я вас осмотрю.
Джейн прикусила губу от смущения и была только рада тому, что Эмиль Борзан не стал развивать этого тезиса. Как только она легла на кушетку, из диагностической машины выдвинулись две штанги с биосканерами и с тихим жужжанием стали двигаться вдоль её тела от головы до пяток. Глядя на монитор, которого она не могла видеть, он весело сказал:
– Прекрасно, никаких изменений за последние две недели не произошло. – Видя удивление в глазах девушки, он пояснил всё таким же весёлым голосом – Не удивляйтесь, Джейн, но вы для меня самый важный пациент из всех тех, которые только были у меня когда-либо, а потому ваша кровать представляет из себя очень чувствительный биосканер. А теперь мы с вами проведём самый последний тест, Джейн.
Не вставая со своего стула, Эмиль Борза достал из шкафчика, стоявшего неподалёку, какой-то массивный цилиндр тёмно-синего цвета. Судя по всему весьма тяжелый. Поставив его себе на колено, он набрал на крышке какой-то код, открыл его, словно обычный термос и вынул из него прозрачную, пластиковую мензуру, в которой плавало в красноватой жидкости какое-то живое существо.
Едва только Джейн увидела этот овальный, студенистый комочек нежно-кремового цвета, она сразу же подумала, что это её крулос. Сердце её бешено заколотилось и она спросила профессора Борзана хриплым от волнения голосом:
– Эмиль, это мой крулос?
– Ну, теперь у меня на этот счёт почти нет никаких сомнений, Джейн. – Поднеся крулос к ней поближе, он добавил радостным голосом – Нет, вы только посмотрите на то, как он завертелся. Сразу видно, что чувствует близость своей хозяйки.
Крулос в мензуре действительно, словно с ума сошел. Он то вытягивался, то принимал, вдруг, почти шарообразную форму. Джейн села на кушетке и протянула руки к мензуре и Эмиль Борзан передал её девушке. Она прижала мензуру с крулосом к своей груди и тот буквально расплющился, явно, стремясь прильнуть к своей хозяйке, с которой был так жестоко и бессердечно разлучён. С мольбой посмотрев на улыбающегося Эмиля, она спросила:
– Доктор, вам нужно разрезать мне живот, чтобы поместить в меня крулоса.
Профессор Борзан от этих слов смутился так сильно, что весь залился краской. Подзывая к себе жестом Элвиса, он сказал запинаясь от смущения:
– Ну, в общем этого не нужно делать, Джейн, ведь в вашем теле и без того есть нужное… Гм, отверстие. Пожалуй, моя помощь вам не понадобится. С этим может прекрасно справиться ваш ненаглядный Элвис.
Только теперь Джейн вспомнила то, что Эмиль Борзан рассказывал ей о крулосах и о том, где в теле человека они размещаются. Вместе с тем ей захотелось немного поиздеваться над старым профессором имеющим вид двадцатипятилетнего парня и она, протягивая ему мензуру, сказала:
– Но профессор Борзан, вам, как врачу, я доверяю куда больше, чем Элвису. Разве вы можете поручить такую важную операцию моему мужу?
Эмиль Борзан вскочил со стула, прытко отпрыгнул назад и, яростно замахав руками, воскликнул:
– Бог с вами, Джейн! Я ведь вам не врач-гинеколог и к тому же у Элвиса это действительно получится намного лучше, чем у меня. – Поняв, что над ним просто посмеялись, он погрозил пальцем и добродушно проворчал – Ох, уж, мне эти ваши шуточки. – Повернувшись спиной, он принялся объяснять девушке – На то, чтобы крулос соединился с той своей нервной структурой, которая пронизывает всё ваше тело, Джейн, уйдёт примерно три часа, ну, а потом я дам вашему крулосу сигнал и произойдёт передача информации или, как мы все это называли в течении тысяч лет, наступит День Откровения.
Помощь Элвиса Джейн почти не понадобилась. Андроид лишь поддержал её за плечи, когда она, широко раздвинув ноги, поднесла устье мензуры к своему лону и плотно прижала её к себе. В ту же секунду она почувствовала, как тёплый, влажный и нежный комочек быстро проскользнул в неё и растёкся внутри её тела волной тепла. Взяв из рук своей жены мензуру, Элвис опустил Джейн на кушетку и сел рядом с ней на стул.
Она лежала на кушетке, смотрела на Элвиса и ей было очень хорошо и покойно. Андроид держал девушку за руку и улыбался. Постепенно Джейн погрузилась в сон, хотя до этого ей совершенно не хотелось спать. Это был очень крепкий сон без сновидений и она даже не почувствовала того, как её перенесли из приёмного покоя в небольшую комнату, где кроме удобной кровати не было больше никакой мебели и когда она проснулась, то Элвиса уже не было рядом. В этой каюте, расположенной на корме, вообще не было никого.
Эмиль Борзан наблюдал за ней и как только она открыла глаза и попыталась встать с кровати, он послал крулосу сигнал к пробуждению. Джейн ощутило примерно то же самое, что некогда ощущал сначала Эд Бартон, а потом и каждый из интари, оказавшийся на планете Земля. Это было путешествием в прошлое и первое, что увидела она, было счастливое лицо её отца, Майкла Коллинза. Он только что узнал о том, кто такая Изабелла на самом деле и что означает для неё рождение дочери, а узнав это, поклялся стать её защитником и сделать всё, чтобы эта цепочка не прервалась.
Изабелла и её мать Росита, в отличие от остальных Хранительниц, никогда не прятались от людей, хотя и держали в тайне свои способности. Майклу Коллинзу только потому и удалось сломать хребет колумбийской наркомафии, что ему помогали две эти женщины, жена и тёща. Погружаясь вглубь веков и самой себя, Джейн открывались и другие её деяния. Она никогда не проходило мимо зла спокойно и равнодушно, всегда находила в себе силы и способы для того, чтобы предать его суду. Когда это было невозможно, в ход шли другие средства и зло обязательно получало по заслугам.
Сознание Джейн обрастало памятью её прежних я, словно дерево листвой. Она погружалась в прошлое всё глубже и глубже, впитывая в себя свои сущности, сливаясь с ними, радуясь и тоскуя, пока её не пронзила острая вспышка, она не только Джейн Коллинз, она сам Тарат Зурбин, интара из народа уири по имени Лилей Тарфо. Но прежде всего она была Тарат Зурбин и это было её настоящее имя, пожизненная должность и самая большая обязанность в жизни. Тарат Зурбин.
С осознанием этого Джейн встала с кровати и медленно прошла к платяному шкафу, встроенному в очень толстую переборку, отделяющую каюту от всего остального корабля. Это была её личная каюта и из неё она могла по трубопроводу пневмотранса добраться до любого места на корабле. Она открыла дверцу большого платяного шкафа и увидела в нём как ту одежду, которую оставила много тысяч лет назад, так и одежду повешенную в шкаф совсем недавно. Как это ни странно, но интайрийские наряды, похоже, были ей по плечу, но она не стала надевать их, решив переодеться в тот самый костюм, в котором она вошла в медицинский отсек.
Когда Джейн обувалась, она заметила в платяном шкафу небольшой черный кейс официального лица Гегемонии Интайра. Точно такой же кейс администратор Бартон вручил несколько месяцев назад Августу Малеру, вот только содержимое этих двух кейсов разнилось очень сильно. В том лежал портативный компьютер и набор бюрократических принадлежностей главного гражданского администратора, а в этом регалии Тарат Зурбин, – жезл и диадема, изготовленные из темалора.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Галактика "Млечный Путь", межзвёздное пространство, борт космического корабля "Уригленна" двигающегося в направлении звёздной системы Солнце.