Прошла неделя, однако как заключённые, так и лагерное начальство, чувствовали — урки не смирились и что-то готовят.
Среди «фронтовиков» умом, энергией, силой выделялся зэк по кличке Капитан, который и стал «авторитетом» у «фронтовиков». Но однажды Капитан бесследно пропал, и… нашли его тело лишь через несколько суток в одном из медных отвалов, возле заброшенного рудника. При обследовании трупа обнаружили ножевые раны — не сумели урки чисто сработать! После смерти Капитана блатные озверели, стали нападать на всех «врагов народа», словно истребить стремились: избивали и резали, отбирали одежду, пайки и деньги, а лагерное начальство дало указание охране: что бы ни произошло между урками и «фронтовиками», — не вмешиваться!
Правда, однажды произошло событие, явившееся катализатором более страшных и необычных дел.
В один из весенних дней заключённых гнали огромной колонной под конвоем на работу: всё обыденно — лай охровских собак, инструктаж перед выходом из зоны, заканчивающийся стрельбой без предупреждения, но… Скорее из желания напомнить, кто в лагере главный, вдоль колонны на открытой машине, без охраны, по ходу движения заключённых ехал начальник лагеря подполковник Зубило. Происшедшее дальше поразило не только охранников и нас, вольнонаёмных, шедших на работу рядом с колонной, но и видавших виды заключённых! Прямо на наших глазах, практически мгновенно — никто из конвоя не успел ни выстрелить, ни скомандовать — один из зэков выбежал из колонны и, взобравшись на борт машины, прыгнул в кузов, где сидел начальник лагеря. В лучах утреннего солнца отчаянно сверкнула заточка, и зэк попытался нанести смертельный удар подполковнику! Последний, защищаясь, закрылся рукой, и заточка, пропоров ладонь, не достигла намеченной цели. Наверное, из-за ранения подполковник не смог удержать нападавшего, и, стремглав покинув кузов машины, в следующее мгновение зэк растворился в колонне заключённых!
Как только подполковнику оказали первую помощь и перевязали пробитую длань, стали выяснять, кто из зэков покушался на жизнь начальника лагеря. Зубило потребовал указать виновного, на что колонна ответила презрительным молчанием, и… репрессии последовали незамедлительно: заключённых загнали в болото и опять предложили выдать виновника беспорядков, в ответ — гробовое, презрительное молчание. Прозвучала команда конвоя: «лечь!» Зэки подчинились и легли в болото, кто-то, опасаясь захлебнуться, не лёг, а сел на корточки и… раздались выстрелы; правда, по правилам солдаты должны были стрелять над головами, предупреждая, но… на сей раз охровцы нарушили инструкции. Стреляли по головам, торчащим, словно кочки из болотной жижи! Последовала новая команда «встать!», за ней снова — «лечь!», потом «встать!», и так до бесконечности!
Наконец заключённый, покушавшийся на жизнь начальника лагеря, вышел к охранникам. Ему прошили автоматной очередью ноги и увезли в неизвестном направлении. Колонну новой командой подняли из болота, а тех, кто не сумел её услышать, потому что был мёртв, зэки за руки и за ноги вытаскивали из болота и складывали штабелем возле дороги, когда подъехала бортовая машина, в неё покидали трупы — кузов наполнился доверху, и тут же увезли. Бог мой, это жуткое зрелище у меня до сих пор перед глазами…
На следующий день по лагерю пошёл слух, будто на начальника лагеря Зубило покушался кто-то из «фронтовиков». В знак протеста и показывая своё презрение к «изменникам Родины», дядя Ваня запретил «честным уркам» выходить из зоны на работу, и работали в этот день только «враги», однако когда они пришли с работы вечером — их не накормили ужином: урки-повара отказались готовить для «врагов шулёмку», вот тогда и начался бунт!
Все попавшее под руки и могущее послужить оружием: металлические вилки, ножи, угольники, арматура — превратилось в копья, пики, сабли, топоры и… грянул рукопашный бой! Две армии — уголовников и «врагов» сметали на своём пути буквально всё, и единственный лозунг, который выдвинули «фронтовики», звучал несколько необычно и диковато: «Долой временное правительство!»
Быстро стемнело, и вечером, в темноте — прожектора были выключены — начался финальный этап битвы: «фронтовики» и «враги народа» перешли в наступление. Вооружённые кто и чем мог — от дрынов до колунов и топоров — они двинулись к бараку, где жила «элита» блатных. Увидев ярость нападавших, блатные сбежались в этот барак со всего лагеря и заперли дверь изнутри, но те принялись рубить дверь топорами и вскоре разнесли её в щепы. Несколько человек забежали внутрь, но их посадили на ножи и вытолкнули на улицу, а остатки двери уркаганы забаррикадировали изнутри столами, табуретками и тумбочками.
Тогда у кого-то из нападавших возникла идея поджечь барак. Принесли несколько вёдер солярки и, облив барак, запалили. Сухое дерево вспыхнуло, словно солома, и стало видно мечущихся внутри людей, послышались ругань и угрозы, и, задыхаясь от дыма, блатные не выдержали, и несколько человек выскочили на улицу: их изрубили в куски и пошвыряли в горящий барак. Другие осаждённые, поняв, что выхода нет, выскочили наружу и встали полукругом: у некоторых было по два ножа, однако этот маневр не остановил разъярённых «фронтовиков»: толпа забросала вышедших поленьями и топорами, и авторитеты, пытаясь спастись, бросились вроссыпную, намереваясь уйти поодиночке.
Кто-то кинулся в сторону вахты, стремясь найти защиту у солдат, но охранники, предупреждённые о «разборке», держали оружие наготове и ответили несколькими пулемётными очередями, а цепь солдат, охраняющих КПП, положила бегущих людей автоматными очередями на землю, но… Как выяснилось немного позже, воспользовавшись тем, что прожектора были выключены, несколько блатных подползли к вахте, и… дальнейшее произошло достаточно быстро: цепь солдат и толпа заключённых смешались. Несколько урок завладели оружием и началась пальба, в суматохе несколько человек, пробившись через охранников и вахту, ушли в тайгу…
О новом побеге сообщили начальнику лагеря; говорили, Зубило зло сплюнул и, приказав организовать преследование, заметил: живыми беглецов можно было не приводить — достаточно только их голов!
Утром охровцы, получив подкрепление, начали наводить порядок в зоне: подогнали пожарную машину и, туша из брандспойтов горящие бараки, потребовали оставшихся в одном из них людей выходить по одному с поднятыми руками. В бараке скрывался дядя Ваня, и когда он вышел на крыльцо, вероятно, предположив, что главная опасность миновала и бунт закончился, автоматная очередь уложила авторитета наповал. Других зэков, из числа приближенных постигла аналогичная участь.
Но самая экстраординарная судьба постигла зэков, ушедших в побег. За ними снарядили погоню. Произошедшее в тайге по сей день не под даётся ни какому логическому объяснению. Единственное, на что можно опираться, как-то объяснить инцидент, — эпос народов Севера, чрезвычайно населённый и безголовыми великанами-каннибалами с чудовищными пастями на брюхе, и холмами в тундре с глазами и ртами, походящими на исполинские пещеры, и звероподобными людьми, похищающими жён и детей из стойбищ северных аборигенов, и плотоядными монстрами, населяющими реки и озёра Севера, и даже волосатыми слонами, якобы живущими под землёй! Однако рассказ охотника-эвенка, из уст которого я услышал необыкновенную историю, изложенную ниже, его поведение и состояние, заставляют думать совершенно по-другому…
Весенняя тайга самая непроходимая: огромные деревья — будто Бог набросал — громадные камни, в беспорядке торчащие из земли. Пробираться по ней, тем более преследовать беглецов, достаточно сложно. Способствовал быстрому продвижению по тайге проводник отряда — охотник-эвенк Василий, ориентировавшийся по заметным лишь ему следам на земле и деревьях…
К вечеру первых суток преследователи услышали звуки беспорядочной стрельбы. Конвойные собаки словно взбесились и стали бросаться на людей, одну даже пришлось пристрелить — она укусила своего провожатого. Тогда командир группы, после совета с проводником, расставил часовых и приказал отдыхать, движение продолжили лишь с рассветом…
Утром преследователи подошли к поляне. Зрелище, представшее глазам солдат и офицеров, повергло их в глубокий ужас, а по прибытии в лагерь каждому было приказано забыть об увиденном! Более всего оно походило на отрывок из тягостно-кошмарного сна, неизвестно почему снящегося и непонятно о чём рассказывающего. Что же увидели солдаты, офицеры и старый охотник-эвенк?