Увлекшись разглядыванием родного существа, я пропустила момент, когда все закончили изучение договора. Несколько пар глаз впились в меня в явном ожидании. И среди них неодобрительный, подозрительный взгляд шефа. По моей спине вниз пробежала холодная липкая струйка. Я неожиданно осознала, как сильно Алекс рискует, появившись прямо под носом главного чистильщика. Ужас перехватил горло стальными тисками. Но, как ни странно, помог собраться с мыслями. Переговоры начались. Вернее сказать, возобновились.
На этот раз всю флегматичность и равнодушие итальянцев как ветром сдуло. Бруно Пеларатти откровенно бесился, бросая на меня такие взгляды, что если бы я была хотя бы деревянной, то уже давно бы сгорела без следа, не оставив после себя даже пепла. Алекс зорко следил за каждым движением, за каждым словом чистильщиков. И даже сын Джузеппе утратил свое безразличие. Обстановка накалялась.
Танечке сегодня приходилось туго. Она не замолкала ни на секунду, раз за разом прикладываясь к стакану с минеральной водой, чтобы смочить пересохшее горло. Как она успевала отслеживать словесный пинг-понг, которым перебрасывались между собой Борисыч, Ипатов и итальянцы, для меня было загадкой. Никогда мне не понять этой тяжелой и неблагодарной работы переводчика-синхрониста. Хотя, я точно знаю, этот труд хорошо оплачивается.
Вода на столе перед Танечкой закончилась быстро. Задолго до обеденного перерыва. Сидевший рядом с переводчицей Миша, осторожно пододвинул ей свою, почти нетронутую бутылку. Я уловила Танечкин ответный благодарный взгляд, и поняла, что между этими двумя не все так просто.
Сама я почти не говорила. На публику так точно. Лишь изредка тихонько поясняла шефу логику составленного документа. И каждый раз, когда мне приходилось двигаться, склоняться ближе к Борисычу, у меня все холодело внутри. Казалось, Алекс смотрит на меня, не отрываясь. У меня даже руки подрагивали от ощущения этого взгляда. Хотя на самом деле кроме вежливого интереса в самом начале, когда нас представляли друг другу, я больше не уловила ни единого взгляда.
В течении трех часов успели обсудить примерно половину документа. Как ни удивительно, и итальянцы, и Борисыч согласились почти со всем. В договор внесли только пару мелких правок, касающихся сроков доставок.
В начале второго шеф, демонстративно глядя на часы, предложил прерваться на обед, и пригласил итальянцев присоединиться. Мученически вздрогнула Танечка. Переводчик у нас один. А это значит, что поесть спокойно ей не дадут. Злобно сверкнул на меня глазами Бруно. Алекс бросил быстрый взгляд в нашу сторону: то ли на шефа покосился, то ли на меня глянул. Сын Диарелли кивнул головой, от имени всех принимая приглашение.
На выходе из переговорной возникла небольшая заминка. Борисыч, как человек воспитанный, пропускал итальянцев вперед. Но Бруно слишком очевидно и слишком злобно смотрел в мою сторону, не торопясь выходить. У меня ноги стали ватными. После вчерашнего, после жуткой во всех отношениях ночки, стычка с мерзким итальяшкой – последнее, что мне нужно. Я прочно приклеилась к боку Борисыча, старательно глядя в сторону. А что? Меня очень даже беспокоит состояние нашей переводчицы, которую заботливо поддерживает под руку Миша.
Закончилось все тем, что Алекс, очевидно потеряв терпение, или разгадав маневры Бруно, подошел к тому, и цепко ухватив за локоть, вывел в коридор. Шеф провел парочку хищным взглядом. Мои силы стремительно таяли.
Обед прошел мимо меня. То есть, я что-то ела, и даже что-то говорила. Но болезненное состояние нарастало. Сказывалось нервное напряжение последних дней, перелет и мои переживания по поводу Алекса. На обратном пути в переговорную я вдруг четко осознала: приближается приступ. Внутри взметнулась паника. Нужно было срочно уходить, если я не хочу рухнуть на пол, обливаясь кровью из носа, прямо перед будущими партнерами.
Но неожиданно все встало с ног на голову. Шеф скупо кивнул, соглашаясь, на мои тихие пояснения почему мне необходимо срочно уйти. Возмутился и запротестовал Пеларатти, что-то гневно требуя по-итальянски. Но мне уже было все равно, что он там лопочет, и что пытается перевести Танечка. Меня накрыло.
Без какого-либо перехода или подготовки меня скрутил спазм такой силы, что мраморный пол мгновенно выскользнул у меня из-под ног. От жуткой, раздирающей внутренности на части, боли в глазах потемнело. И я улетела в пропасть.