Тарлан убежал, потряхивая гривой. Наездники бросились было за ним, но я махнул рукой: мол, не надо.
Я не стал дожидаться конца скачек. С седлом и упряжью под мышкой пришел домой. Жена встревожилась, спросила про Тарлана.
– Не спрашивай, жена, не спрашивай. Помнишь, приезжали артисты из Термеза, показывали спектакль в клубе? Что в этом спектакле тогда сказал Алишер Навои? Как ни воспитывай скотину, она все равно останется собакой или ослом. Человеком она не станет. Так он сказал. Навои оказался прав, жена! Холил я коня, сам весь высох. Не пил, не ел – все отдавал Тарлану. Даже детей обделял – все ему отдавал. И все равно Тарлан не стал человеком. Я его избил и прогнал. Отказался от него. Ушел Тарлан к своему звериному роду. Вот увидишь, жена: Тарлан ослепнет. Мои хлеб и соль сделают его незрячим. Вот увидишь.
– Зря вы так поступили. Лошадь была дорогая.
В душе у меня лопнуло что-то и рассыпалось на мелкие-мелкие кусочки. Жалко мне стало Тарлана.
Поздно ночью послышался стук в большие ворота.
– Кто бы это мог быть? – подумал я и, набросив на плечи чапан, вышел во двор.
– Кто там? – спросил я.
Никто не ответил. Заскрипела цепь на воротах. Я подошел, открыл. О Всевышний, у ворот стоял Тарлан. Один! Он потянулся ко мне мордой и виновато зафыркал. Я не сказал Тарлану ни слова, даже не взглянул на него.
«Да, ты стал человеком», – подумал я и отвернулся от него.
Тут уж никуда не денешься: нельзя же прогнать человека, который пришел к тебе в дом. Не проронив ни звука, я пошел к конюшне. Тарлан потрусил за мной. Пустив его в конюшню, я запер дверь.
Наутро пришел Назир-маслобойщик. Позвал меня из-за дувала:
– Зиядулла-наездник, можно вас на пару слов?
Протянул руку через дувал.
Справившись о делах и здоровье, спросил:
– Как там наш жених?
Я был в недоумении:
– Какой жених?
– Как какой жених? Тарлан!
– А, Тарлан? Ничего, ничего.
– Домой пришел?
– Да, пришел. А что?
– Да просто интересуюсь.
Назир рассказал о том, что произошло.
Оказывается, Тарлан после нашего расставания отправился прямиком к Назиру-маслобойщику. Сам вошел в ворота.
В это время Назир как раз расседлывал свою кобылу. Увидев Тарлана, удивился, но не прогнал. А что он мог сделать? Разве можно что-то сказать жениху, который сам пришел в дом с поклоном?
«Жених не постеснялся – придется стесняться хозяину», – подумал Назир. И, прикрыв глаза воротом чапана, вошел в дом.
Братья мои, и пророк приветствовал своего зятя. Ах-ха!
Я молча слушал, прислонившись к дувалу.
Дальше Тарлан с кобылой стали обнюхивать друг друга, тереться мордами. Говорили о чем-то. Объяснившись в любви, стали угождать друг другу…
Спустя какое-то время маслобойщик проснулся. Глянул – а жениха и след простыл.
Тарлан отдал свою любовь. Олмакуз, кобыла Назира, ее приняла. Ах-ха!
– Да, получается, Зиядулла-наездник, мы с вами стали сватами.
– Не шутите так, ака, не шутите!
– Какие там шутки! Чем вы кормили жениха, Зиядулла-наездник?
– Да будет вам уже! – Я всплеснул руками и засмеялся, прикрыв лицо ладонями. – Хватит, ака, хватит!
– Ты смотри! А мы-то и не догадывались…
– Тише, жена услышит!
– А нам-то и невдомек…
– Ну вот, наш Тарлан, оказывается, шустрый малый.
– Ну да, – согласился Назир. – Весь в хозяина. Недаром говорят: каждая скотина на своего хозяина похожа.
– Что-что?
– Если скотина не будет похожа на хозяина – как пить дать, подохнет.
Отковыряв кусок глины из дувала, я метнул его в Назира. Тот прикрыл лицо рукой.
– Тише! Жена услышит, – сказал я.
Хлопнув в ладоши, я опять рассмеялся.
– Какой же все-таки шустрый у нас Тарлан! – не унимался Назир.
Я взял себя в руки, протер слезящиеся от смеха глаза:
– Да, бывает такое. Что поделаешь, живая душа. Заходите, сват, чаю попьем.
– Нет, сват, нет. Пойду я на свою маслобойню.
– Ну хорошо. А где невестка-то, сват?
– Вон она, невестка!
Я посмотрел через дувал и увидел стоящую возле Назира лошадь.
Самад-наездник получил на скачках все полагавшиеся ему награды. На обратном пути всех нас пригласил в гости.
Когда подъехали к его дому, я призадумался. Все наездники, кроме меня, живут рядом. Они отведут коней – и сразу к нему. Наш дом отсюда далеко. Пока отведу Тарлана домой и вернусь, дважды можно будет плов приготовить. Гости не станут меня дожидаться. Все мясо съедят. А могу и я полениться и не прийти.
Думал-думал – и решил остаться. Что ни говори, а желание поесть свое возьмет.
Привязал Тарлана к воротам. Когда снимал с седла выигранные на состязании ковер и халаты, увидел на улице братишку жены, Каракула.