Почернел, загремел горизонт. Почернел, загрохотал.
– Пришел, пришел! – закричал народ.
Арба священного Быка так гремит? Арба ли священного Быка с таким грохотом приближается?
Блеснуло на горизонте, сверкнуло в темных тучах.
Или это колеса арбы священного Быка о горы-скалы стучат, искры из них высекают? Или это серебряные копыта священного по острым камням бьют, огонь кресают?
– Сейчас дождь пойдет! – закричал народ.
В черных тучах что-то белое-белое то появится, то исчезнет. Или это месяц в арбе священного Быка покачивается, поблескивает?
Разошелся народ по домам.
У всех в сердце Навруз, в сердце весна.
А у Аймомо в сердце стужа зимняя…
Часть III
Луна вышла.
Летняя луна – белая-белая.
Все небо – звездный сад.
Прогуливается по нему луна, мимо звезд проходит, земле сопутствует.
Помаргивают, точно звезды, огоньки вдали.
На склоне огромная орешина шелестит печально.
Саранча стрекочет.
С ветки урючины, крыльями захлопав, птица взлетела.
Лошади клевер с хрустом пощипывают.
То фыркнут, то заржут.
Землю копытом роют.
Вот и сыч, вестник ночи, голос свой глуховатый подал.
– Бабка, вроде человек поблизости ходит… Слышишь? Урюк во дворе в воду плюхнулся. На улице урюк дети обобрали…
Закрыла вечером матушка Аймомо курятник, камень к дверце придвинула. Присела у курятника на корточки.
Подошел к ней козленок, на ножках еще еле-еле держится, упадет-встанет.
Улыбнулась матушка Аймомо. Правую руку к козленку протянула, пальцами поиграла:
– Ну, иди сюда, мой маленький. Иди, сладкий…
Козленок пальцы матушки Аймомо облизал. Поглядел нежно.
Пригрезилось матушке нашей, что это дитя, только что ходить научившееся, к ней ластится…
Тут дверь на улицу с визгом раскрылась. Вошла соседка Рабия, сынка на руках держит.
– Эй, соседушка, сито не одолжишь? Наше совсем прохудилось!
Сходила матушка Аймомо на кухню, сито вынесла.
Рабия на супу прилегла:
– Ой, святые старцы, уморилась что-то я…
И давай лясы точить. Есть такие, хлебом их не корми – дай посудачить.
Точно пятьдесят языков у нее во рту помещаются!
Наговорила, наболтала, ушла.
Вскоре снова явилась:
– Эй, соседушка! Голова садовая, памяти ни капли нет! Идемте, к бабке Хальдон зовут сумаляк варить. Наши хотят, чтобы вы заправилой-кайвони были. Так что, давайте не опаздывайте.
Матушка Аймомо в душе тому обрадовалась. Сумаляк варить, да еще и заправилой при варке быть только уважаемых, достойных женщин зовут.
«Меня достойной сочли… достойной… – думает про себя. – Значит, люди от меня не отвращаются, все-таки? Спасибо… Хоть не знаю, чем такое заслужила…»
В таком сумалячном настроении матушка весь двор вымела. Жизнь в предвкушении сумаляка повеселее пошла.
Вернулся с поля отец наш Каплон, выслушал новость.
– Да-а, дело доброе… А мне сумаляка-то принесешь?
– Если вам не принесу, кому принесу?
Насыпала в платок пригоршню пшеницы, увязала.
На сумаляк отправилась.
Где сумаляк готовить начинают?
В месте, где постоянно присмотр бывает. В месте сыром-пресыром. Подальше от солнца, подальше от ветра.
В землянке или подвале – вот где лучше всего!
Рассыпают там три-четыре пригоршни замоченной пшеницы.
В первую неделю пшеница прорастает, нежно-зеленые всходы дает.
Всходы друг с другом спорят, теснят друг друга.
Сверху они кисеей покрыты, со временем сквозь кисею пробиваться начинают. Всходы водой обрызгивают, под солнечный свет подставляют.
Ростки на сумаляк – Навруза знак!
Собрала бабка Хальдон эти всходы, в деревянную ступу сложила.
Матушка Аймомо их в той ступе толчет. Толчет-толчет, старается.
Пустили всходы сок. Матушка Аймомо разливает сок этот в глиняные чаши с водой.
Сок потихоньку в воде растворяется, с водой смешивается.
Выливает матушка Аймомо воду с соком в казан сумалячный.
Сходятся на варку сумаляка женщины.
Семь пришло, нечетное число. Хорошо бы, чтобы четное было.
Стали женщины совещаться, кого восьмой позвать. Рядили-рядили, дошли наконец до одной, некой Мунаввар.
– Эту позвать, ерунда получится, а не сумаляк!
Это бабка Хальдон выпалила.
Задумались женщины. Друг на дружку поглядели. Вот ведь закавыка какая… Головой покачали.
– Будь по-вашему! – сказали.
Про эту Мунаввар в народе разговор шел, что ведет себя не слишком скромно…