Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах.
Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито.
Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой.
Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ.
Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь.
– Говорят, между тобой и Миском роевая правда, - сказал он. - Посмотрим, так ли это.
– Что это значит? - спросил я.
– Если между вами роевая правда, - ответил Сарм, сворачивая свои антенны, - Миск будет готов умереть за тебя.
– Не понимаю.
– Его жизнь за твою, - сказал Сарм.
– Никогда! - ответил я.
– Нет, - воскликнула Вика, стоявшая позади. - Он мой!
– Не бойся, маленький мул, - сказал Сарм. - Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба.
– Сарм предатель, - сказал я.
– Сарм царь-жрец, - ответил он.
31. МЕСТЬ САРМА
Было назначено место встречи.
Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма.
Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я - теоретически - получу свободу.
Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула.
Когда с меня сняли цепи, Сарм сообщил мне, что маленький ящичек, который он несет, активирует мою контрольную сеть, и при первой же попытке неповиновения он повысит напряжение и буквально сожжет мой мозг.
Я сказал, что понимаю.
Интересно, что сказал бы Сарм, узнав, что Парп и Куск на самом деле не подвергли меня имплантации.
Несмотря на договоренность об отсутствии оружия, Сарм подвесил к ремню переводчика, так чтобы спереди не было видно, серебряную трубу.
К моему удивлению, прирученный мул Сарма, Вика из Трева, захотела сопровождать своего золотого хозяина. Вероятно, боялась, что он убьет меня и лишит мести, которой она так долго ждала. Он вначале отказал ей, но она так упрашивала, что он наконец согласился.
– Я хочу увидеть торжество своего хозяина! - просила она, и этот аргумент, казалось, тронул золотого Сарма, и Вика оказалась членом нашей группы.
Меня заставили идти в десяти шагах перед Сармом, который держал в передней конечности контрольный ящик. Сарм верил, что может контролировать мой мозг. Вика шла рядом с ним.
Наконец вдали на площади показался Миск.
Какую нежность испытал я в этот момент к золотому гиганту: ведь он, царь-жрец, отдавал свою жизнь за мою, просто потому что мы однажды соприкоснулись антеннами, что мы были друзьями, потому что между нами роевая правда.
Он остановился, и мы остановились.
А потом мы медленно пошли навстречу друг другу по плитам площади в тайном рое царей-жрецов.
Когда мы были еще за пределами досягаемости серебряной трубы, но достаточно близко, как я надеялся, чтобы Миск меня услышал, я побежал вперед, высоко вскинув руки.
– Уходи! - закричал я. - Это ловушка! Уходи!
Миск остановился.
В переводчике Сарма за мной послышалось:
– За это ты умрешь, мул.
Я повернулся и увидел Сарма. Все его огромное, подобное золотому лезвию тело дрожало от гнева. Маленькие хватательные крюки на передних конечностях крутили ручку ящика.
– Умри, мул, - сказал Сарм.
Но я продолжал спокойно стоять перед ним.
Сарму потребовалось мгновение, чтобы понять, что его обманули; он отшвырнул ящичек, который разбился о камни площади.
Я стоял, готовый к огню серебряной трубы; Сарм достал ее и направил мне в грудь.
– Ну, хорошо, - сказал он, - пусть будет серебряная труба.
Я напрягся, ожидая вспышки пламени, этого неудержимого потока, который сожжет мою плоть.
Сарм нажал спуск, я услышал негромкий щелчок, но труба не выстрелила. Сарм снова отчаянно нажал на спусковой механизм.
– Не стреляет! - послышалось из транслятора Сарма; он был потрясен.
– Да, - воскликнула Вика, - я разрядила ее сегодня утром!
Девушка побежала ко мне в блеске многоцветных шелков, извлекла из-под одежды мой меч и с поклоном протянула его мне.
– Кабот, мой хозяин! - воскликнула она.
Я взял меч.
– Встань, Вика из Трева, - сказал я, - отныне ты свободная женщина.
– Не понимаю, - послышалось из переводчика Сарма.
– Я пришла, чтобы увидеть торжество своего хозяина! - воскликнула Вика дрожащим от эмоций голосом.
Я мягко отстранил ее.
– Не понимаю, - снова донеслось из переводчика.
– Поэтому ты и проиграл, - сказал я.
Сарм швырнул в меня трубу, я уклонился и услышал, как она гремит на камнях площади.
И тут, к моему изумлению, Сарм повернулся и убежал с площади, хотя перед ним был всего лишь человек.
Вика в плачем бросилась ко мне в объятия.
Через несколько мгновений к нам присоединился Миск.
Война закончилась.
Сарм исчез, и с его исчезновением и предполагаемой смертью сопротивление Миску прекратилось, потому что держалось оно только на личном престиже Сарма, на том, что он перворожденный.
Цари-жрецы, служившие ему, в основном верили, что их поведение соответствует законам роя, но теперь, после исчезновения Сарма, старшим в рое становился Миск, и в соответствии с теми же законами роя теперь все подчинялись ему.
Трудно было решить, что делать с теми бывшими мулами, которые дезертировали из армии Миска, поддавшись на уговоры Сарма и поверив, что он побеждает. Мне было приятно узнать, что в целом таких насчитывалось семьдесят пять - восемьдесят человек. Две трети из них мужчины, остальные женщины. Интересно, что среди них не было ни одного носителя гура, ни одного работника с грибных плантаций или пастбищ.
Появились Ал-Ка и Ба-Та с двумя пленницами, испуганными молчаливыми девушками, красивыми, одетыми сейчас в короткие без рукавов рубашки из пластика. Девушки склонились у их ног. Они были соединены цепью, которая висячими замками крепилась к их ошейникам; руки у них были связаны за спиной рабскими наручниками.
– Дезертиры, - сказал Ал-Ка.
– Где ваше золото, ваши драгоценности и шелка? - спросил Ба-Та у девушек.
Они молчали, опустив головы.
– Убить их прямо сейчас? - спросил Ал-Ка.
Девушки переглянулись и задрожали от страха.
Я внимательно взглянул на Ал-Ка и Ба-Та.
Они подмигнули мне. Я подмигнул им в ответ. План стал мне понятен. Я видел, что у них нет ни малейшего намерения причинять вред этим прекрасным созданиям, теперь находящимся в их власти.
– Если хотите… - сказал я.
Девушки испустили крик ужаса.
– Нет! - умоляюще сказала одна, а другая прижалась головой к ногам Ба-Та.
Ал-Ка разглядывал их.
– У этой, - сказал он, - сильные ноги.
Ба-Та оглядел вторую.
– Она кажется здоровой.
– Хочешь жить? - спросил Ал-Ка у первой девушки.
– Да!
– Хорошо, - сказал Ал-Ка, - будешь жить… моей рабыней.
– Хозяин! - сказала девушка.
– А ты? - строго спросил Ба-Та у второй.
Не поднимая головы, та ответила:
– Я твоя рабыня, хозяин!.
– Поднимите головы, - приказал Ал-Ка, и обе девушки с дрожью повиновались.
И тут, к моему удивлению, Ал-Ка и Ба-Та достали золотые ошейники, явно приготовленные заранее. Послышались два коротких щелчка, и ошейники закрылись на горле девушек. Я подумал, что это единственное золото, которое они увидят в ближайшее время. На одном ошейнике было выгравировано "Ал-Ка", на другом "Ба-Та".