Занятый своими мыслями, он не услышал приближающихся шагов и поэтому вздрогнул, когда услышал, что к нему обращаются.
-- Что за картинки? Порнушка?
Корсаков поднял голову. Рядом стоял Сергей Семенович Федоров участковый. Вид у него был помятый: фуражка криво сидела на круглой голове, плащ был распахнут, галстук торчал из нагрудного кармана.
-- Да вот, решил миниатюрой заняться, - сказал Корсаков, убирая карты в футляр и пряча его в карман.
-- Что, платят больше?
-- Платят меньше, но и расходов немного, - Игорь принюхался. От участкового крепко пахло спиртным, - празднуете что-то?
-- А что, только в праздник пьют? - вопросом на вопрос ответил Федоров, - с горя тоже принимают, и бывает покруче, чем с радости.
-- Что-то случилось?
-- А-а, - Федоров махнул рукой, присел рядом, - выпьешь со мной? Не могу один, а выпить надо, - участковый с надеждой посмотрел на Игоря.
-- Да я в завязке, Сергей Семенович, - попытался отказаться Корсаков.
-- Ну, хоть по пять грамм, а?
-- Если только по пять грамм, - согласился Игорь, проклиная свою интеллигентскую мягкотелость.
Федоров поставил на скамейку бутылку, в которой плескалось грамм сто пятьдесят водки, достал из кармана плаща два смятых пластиковых стаканчика и, расправив их, посмотрел на свет - не порвались ли.
-- У меня и закуска есть, - он вытащил пакет соленого арахиса, бросил на скамейку и разлил водку.
-- За что пьем? - спросил Корсаков.
-- За Родину-мать! - неожиданно рявкнул Федоров и опрокинул водку в рот.
-- Давно не пил за Родину, - пробормотал Игорь, осторожно выпил и, поставив стаканчик, прислушался к ощущениям. Вроде, водка прошла нормально.
-- Понимаешь какое дело, Игорек, - Федоров разорвал пакет с орешками и сунул в рот горсть, - собирают нас сегодня в отделении и зачитывают приказ: в составе сводного отряда ГУВД такие-то и такие-то направляются в Чечню. Два дня на сборы, мать их за ногу. Вот и я сподобился на пятом десятке бандюганов по горам ловить. Будто мне их здесь не хватает. А я "калашников" с самой армии в руках не держал - двадцать лет с лишним.
-- Да-а... - только и смог сказать Корсаков, - а что, подмазать кого-нибудь нельзя?
-- Э-э, милый. Приказ из министерства, а там знаешь сколько живоглотов? Всех не подмажешь. Так что остаешься ты без прикрытия - капитана Немчинова тоже забирают.
Плохи дела, - подумал Корсаков. Коньяк продам, книги спрятать можно, а мебель надо побыстрее сбыть. И притихнуть, не высовываться, а то и съехать с Арбата. Если из "пятерки" ребят заберут, то сюда подкинут кого ни попадя. Такой беспредел начнется, что только держись.
Федоров с сожалением отправил пустую бутылку в урну, посмотрел на Корсакова.
-- Может, еще возьмем?
-- Еще? - Корсаков подумал, - Есть у меня, Сергей Семенович, что выпить. Коньяк будете?
-- Видать, неплохо ты заработал, раз на коньяк перешел, - удивился участковый, - а чего ж не выпить, давай.
-- Нож есть?
-- Держи, - Федоров подал ему нож с выкидным лезвием.
Корсаков сбил сургуч, долго ковырял полурасплавленный луидор с чьим-то портретом.
-- Давай горлышко отобьем, - предложил истомившийся Федоров.
-- Нет, мне бутылка нужна.
-- Сдавать что ли пойдешь?
-- Сдавать... - усмехнулся Корсаков, - а что, сдам. Тоже деньги. Вот, все. Штопор есть?
Федоров подал ему свою универсальную открывалку, Игорь зажал бутылку между коленей, поднатужился. Пробка пошла с трудом, неохотно расставаясь с горлышком, в котором сидела два века. Наконец она с хлопком выскочила. В ночном воздухе разлился сказочный аромат. Участковый принюхался.
-- А ничего пахнет. Французский, никак?
-- Точно, французский, - подтвердил Корсаков, наливая по половине стаканчика.
-- Давай уж по целому, чего тянуть, - предложил Федоров.
Игорь долил до краев темно-янтарную жидкость. Участковый приподнял стаканчик, пробормотал: "ну, будем", и в три глотка выпил коньяк. Игорь поднес свой к лицу, вдохнул аромат. У коньяка был смешанный букет запахов: пахло цветущими лугами, фруктами, выделанной кожей, дубом, но над всеми оттенками царил тонкий аромат ванили.
Федоров передернулся.
-- Эх, хорошо пошел, только бочкой отдает. Левый, небось?
-- Надеюсь, что нет, - пробормотал Корсаков и, по примеру участкового, залпом выпил двухсотлетний напиток.
Коньяк теплом скользнул в желудок, ударил мягкой волной в голову, слегка закружил ее. Игорь выдохнул и с блаженством откинулся на спинку скамьи.
-- На, закуси, - Федоров протянул ему горсть орешков, - лимончик бы сейчас. Помню, с приятелем посидели мы за коньячком. Эх, жизнь была. Моя благоверная на дачу укатила, а мы...
Корсакова охватила приятная расслабленность. Он закурил, ощущая спокойствие и умиротворение.
Уедет Сергей Семенович? Ну что ж, проживем. И не из таких переделок выходили. Деньги вот только получить с банкира. В том, что напиток настоящий, старинный, Корсаков теперь не сомневался, хоть и не был большим специалистом по коньякам. Не может быть у подделки такого волшебного вкуса и аромата.
Федоров снова налил по полному стакану, выпил залпом, теперь даже не закусывая и продолжал что-то бубнить о тяжелой доле простого мента, на котором ездят все, кому не лень, а чтоб зарплату прибавить, так это хрен!
Наслаждаясь вкусом, Игорь покатал коньяк во рту. Что тебе зарплата, подумал он, ты с лоточников и с нас в пять раз больше имеешь. Мы ж не против - всем жить надо, а ты когда никогда поможешь. Вот, как с Владиком. Уехал Лось, где-то теперь свои картины малюет? А все-таки жалко, что и Анюта исчезла... Было в ней что-то такое, необычное. Тайна, не тайна, но загадка какая-то присутствовала. Не даром же она снилась. Кареты, шляпки, дамы, балы... Вот так подойдешь к ней, щелкнешь каблуками, склонишь голову: позвольте на тур вальса? И закружишься с ней, поплывешь под "Сказки венского леса"... нет, Лист тогда еще не родился. Ну, какая разница? Танец унесет, опьянит. Свечи, хрусталь в люстрах, платья дам, мундиры кавалеров - все кружится, мелькает вокруг. Музыка затихнет и ты проводишь ее к открытому окну, она обмахивается веером, глаза блестят, дыхание прерывистое. Вы простудитесь, Анна Александровна, осень на дворе, ветер такой холодный...